8 октября войска Бермонта-Авалова захватили города Двинск и Тукумс, а на следующий день овладели пригородами Риги. Полковник Земитанс со своим штабом в панике бежал из Риги и приказал войскам занять позиции у Юглских озер. 10 октября правительство Ульманиса бежало в Цесис, предварительно сделав заявление, в котором говорилось, что правительство надеется, «что жители Риги с присущим им хладнокровием и любовью к порядку сумеют вынести и это испытание». Народный совет также перебрался в Цесис. В Риге началась паника, и в сторону Юглы потянулись потоки беженцев.

Казалось, что судьба Риги уже предопределена. Но в последний момент Бермонт остановил свои войска и при посредничестве западных союзников решил вступить в переговоры с Ульманисом.

Эта задержка и решила судьбу кампании. К вечеру 10 октября в Ригу прибыли четыре эстонских бронепоезда, а в ночь на 11 октября к крепости Динамюнде подошли четыре британских и четыре французских корабля.

Вмешательство эстонцев в принципе понять можно – с одной стороны, они боялись, что Бермонт, захватив Латвию, займется Эстонией. Ну а с другой стороны, они по-прежнему мечтали отхватить северную часть Латвии. Забегая вперед, скажу, что в последнем они преуспели, и в качестве компенсации за расходы по интервенции Эстония получила латвийский город Валка.

Зачем же в курляндские дела полезла тетушка Антанта, можно только гадать. Лондон и Париж одновременно стремились к двум взаимоисключающим целям – подавить большевизм в России и создать барьер из государств-лимитрофов. Еще 16 января 1919 г. Джордж Ллойд заявил в Париже: «…положение в России очень скверное; неизвестно кто берет верх, но надежда на то, что большевистское правительство падет, не оправдалась. Есть даже сообщение, что большевики теперь сильнее, чем когда бы то ни было, что их внутреннее положение сильно, что их влияние на народ теперь сильнее… Но уничтожить его мечом… это означало бы оккупацию нескольких провинций в России. Германия, имея миллионы человек на восточном фронте, держала только край этой территории. Если послать теперь для этой цели тысячу британских солдат в Россию, они взбунтовались бы… Мысль о том, чтобы уничтожить большевизм военной силой – безумие… Военный поход против большевиков сделал бы Англию большевистской и принес бы Лондону Совет».[164]

Тут, как говорится, лучше не скажешь! И соответственно перед тетушкой Антантой стояла дилемма – или мириться с большевиками, разумеется, стараясь получить более выгодные условия; или решительно поддержать какого-либо энергичного белого генерала: Колчака, Деникина, а за неимением лучшего сошел бы и Бермонт. Кстати, и как стратеги, и как политики Колчак и Деникин были по крайней мере не выше нашего Рафаиловича. А вот помогать белому вождю следовало не войсками (это стало бы ему медвежьей услугой), а деньгами, современным оружием и снаряжением и, что очень важно, обеспечением тылов и флангов от любых националистических бандформирований, начиная от воинства К.Пятса и кончая бухарским ханом.

Однако союзники боялись прихода к власти белого диктатора и воссоздания «единой и неделимой» куда больше, чем Ленина и Троцкого. В результате политика Антанты напоминала действия шизофреника. С одной стороны, она поддерживала белых, а с другой, националистов всех мастей – грузинских, украинских, польских, финских, эстонских и т. д. Европейцам не был понятен менталитет русского человека, от мужика до князя, который, увидев, как ляхи и чухонцы идут на Русь, сам пойдет под знамена не то что Левы Троцкого, но и Стеньки Разина.

Под сильным нажимом союзников и эстонцев генерал Юденич подмахнул приказ по армии:

«Нарва, 9 октября 1919 г. № 73.

Ввиду преступного выступления полковника Бермонта против Латвии, отрешаю полковника Бермонта от должности командующего корпусом имени графа Келлера и объявляю его изменником родины.

Главнокомандующий Северо-Западным фронтом

ген. Юденич».[165]

Я умышленно привожу приказ целиком, дабы читатель оценил комизм ситуации. Во-первых, Юденич отдает приказ Бермонту, который не только никогда не подчинялся, но даже никогда с ним не контактировал. Во-вторых, под ружьем у Бермонта находилось свыше 50 тысяч человек, а бравый генерал «отрешал» его лишь на командование корпусом имени Келлера, в котором числились лишь несколько сотен человек. Не мог же уважаемый Николай Николаевич «отрешить» Бермонта от командования немецкой «железной дивизией». Оперетта есть оперетта, но ведь надо и меру знать. Вместо этого Юденич подарил латышской армии четыре пушки. В ответ на это командующий латышской армией Симонсон послал телеграмму:

«Главнокомандующему Северо-Западной армией

генералу Юденичу.

Начальник миссии союзников сообщил мне радостную весть, что вы послали в Ригу для нашей армии 4 орудия. Этот подарок в нынешний тяжелый момент борьбы за родину приходит вовремя и свидетельствует о благожелательных отношениях Вашего Высокопревосходительства к нашей республике…

Рига, 14 октября 1919 г.

Генерал Симонсон».[166]

Мог бы, конечно, Николай Николаевич латышам и землицы подарить, ну, к примеру, Псковскую губернию. А то ведь в том же 1919 г. он подарил генералу Маннергейму Восточную Карелию и Кольский полуостров, а сейчас мог бы и Симонсону поспособствовать.

Аваловская компания не осталась в долгу и выдала Юденичу на полную катушку. 12 октября была послана радиотелеграмма:

«Ревель. Генералу Юденичу.

Контрнаступление на эстонские и латышские войска было произведено с той целью, чтобы войска мои не попали в положение, в котором находилась Ваша Северная армия, тыл которой обеспечен не был. За Вашими приказами последовали заявления от Ваших офицеров, что приказы эти необязательны по отношению ко мне, ибо Вы не являетесь хозяином в Ваших действиях. В таком духе я понимаю Вашу последнюю телеграмму. Моими последующими операциями я надеюсь принести пользу не только отечеству, но и Северной армии. В истинность приводимых Вами обвинений я не могу верить, ибо в то время, когда Ваши войска находятся в состоянии, непереносимом для русской гордости, моя армия в Курляндии находится на должной высоте и высоко держит в былом величии русское знамя.

Полковник Авалов».[167]

14 октября последовала радиотелеграмма Юденичу от графа Палена, главы Совета Западного русского правительства: «Совет знает, что Ваше выступление совершается в пользу врагов России, направлено против русской армии, защищающей последний клочок русского берега, и навязано Вам темными силами».[168]