одежды которых не оставляли простора воображению. Тела гостей были либо украшены драгоценными камнями и перьями, либо раскрашены с ног до головы и покрыты сверкающим порошком. На одних гостях были маски, увенчанные рогами антилоп и жуков, другие облачились в шкуры пустынных кошек. Гости с воплями танцевали и скакали между жаровен и диванов под сражающиеся друг с другом мелодии сотни арф и флейт. Из углов зала доносились стоны. По залу на бархатных поводках водили крошечных жуков, каждый из которых был не больше волка или пустынных гончих. Я увидел свору обезьян, которые раскачивались на занавесках, словно на ветках. И я был готов поклясться, что где-то в глубине, за облаком трубочного дыма, мычала корова.

На каждой поверхности, которая не была занята блюдами или спаривающимися людьми, стояли бочки с вином и пивом. Несколько людей лежали прямо под бочками, а другие, стоявшие рядом, открывали краны и хохотали, глядя на то, как захлебываются пьяницы. Время от времени золотые тарелки падали на мраморный пол, и к потолку взмывали фонтаны из виноградин, яблок и жареных землероек. Когда этот странный дождь обрушивался на толпу, за ним следовал взрыв смеха. Какой-то дрожащий пудинг пролетел по залу, словно медуза, которую вытащили из океана, врезался в занавеску и соскользнул на массу размалеванных тел. Развлекавшимся это почти не помешало. Меня встревожило то, что в этом клубке были и светящиеся фигуры.

Я могу с гордостью сказать, что это была не первая моя оргия. Однажды я случайно забрел на подобную вечеринку в ходе ограбления, и в результате мне пришлось провести несколько минут в компании с очень настойчивой дамой – ведь иначе она бы подняла тревогу. Но здесь все выглядело по-другому. Здесь пороки ослепляли, кружили голову. Гости словно знали, что конец света наступит завтра, и стремились запихнуть целую жизнь в одну ночь. Здесь любовь Аракса к греху и разврату воплотилась в чистом виде. Я не завидовал, не страдал от того, что у меня нет крови в жилах и поэтому я не могу окунуться с головой в это веселье. Зрелище скорее ужасало, чем возбуждало. Я недовольно морщился, видя, что все правила и нормы цивилизации здесь полностью отброшены. Если бы я все еще обладал желудком, то он, несомненно, уже изверг бы из себя свое содержимое.

А вот Темса скучал, словно такое он видел каждую ночь.

– Говорят, что Аракс может исполнить любое твое желание, – сказал он, ткнув в меня тростью.

Я сделал шаг назад, когда двое обнаженных, намазанных жиром юношей – почти мальчиков – пронеслись мимо нас, хрюкая от смеха. За ними, задыхаясь, ковылял человек, назвав которого «тучным», вы сделали бы ему комплимент. Когда он заметил нас, его лиловые от вина губы растянулись в улыбку. Он поспешил дальше. Я постарался отвести взгляд подальше от его голого живота.

– Пошли искать нашего судью, – приказал Темса.

Мы побрели сквозь толпу, огибая разноцветные занавески и горы стонущих тел. Несколько обнаженных людей вцепились в Темсу и нежно заворковали, увидев его орлиную ногу. Он не оттолкнул их, а позволил им шептать ему на ухо непристойности. Я услышал часть сделанных ему предложений, и они не показались привлекательными даже мне – человеку, который вступал в половые связи крайне редко и обычно платил за них очень высокую цену. Но чем дольше я наблюдал за Темсой, тем больше видел, что он наслаждается проявленным к нему вниманием.

– В жизни тора много преимуществ, Келтро, – сказал он, заметив мои косые взгляды. – Мне почти жаль, что придется испортить всем веселье.

Джезебел закатила глаза. Может, ее преданность уже дала трещину?

– За много веков я не раз бывал на пирах, но такого никогда не видел, – буркнул Острый.

Внимание людей, которые вцепились в Темсу, привлекли двое мужчин, нырнувшие в большие мраморные раковины, наполненные розовым вином. Мы же двинулись дальше.

После долгих блужданий по залу мы нашли небольшую компанию, занявшую укромный альков, заваленный огромными темно-красными подушками. Расположившиеся там мужчины и женщины находились в самых разных состояниях опьянения. Трое уже начали трахаться, однако каждый из них уже так напился, что не помнил, что и куда нужно засовывать. Один мужчина заснул на пышной груди огромной дамы, единственным предметом одежды которой был шелковый платок. «Не задохнулся ли он?» – подумал я. Не худший способ умереть, поверьте.

– Да благословит вас император и Кодекс! – объявил Темса, заходя в круг. Меня удержали на месте Даниб и Джезебел. Я почувствовал ее дыхание на своем плече; оно тревожило мои пары. Люди оторвались от своих кубков и осоловело посмотрели на него. – Я тор Боран Темса. А вы кто – тал, торы или сереки?

– Мы пьяные! – крикнула женщина с косичкой, которая свисала сбоку от бритой головы.

Ее друзья расхохотались.

– Я тебя знаю. Про тебя ходят слухи, – произнес еще один пьяный, едва ворочая языком.

Его кустистая светлая борода окрасилась в фиолетовый цвет, а одежда была покрыта винными пятнами и крошками. Одну ногу он поставил на спину призрака-женщины, и она застыла, закрыв глаза.

– Про меня? – спросил Темса, лучезарно улыбаясь.

– Ты… ты… – Мужчина сделал паузу, чтобы оглушительно рыгнуть. – Ты быстро взлетел, верно? Остерегайтесь его, господа.

Несколько человек приподнялись, опираясь на локти и мигая, словно отупевшие жабы, но затем они вспомнили, что в руках у них бокалы с вином, и продолжили шумно поглощать его.

Темса развел руки в сторону.

– И с кем я имею удовольствие беседовать?

Мужчина посмотрел по сторонам и ткнул пальцем в двоих, которые были рядом с ним – женщину, которая боролась со сном, и черноволосого мужчину с оспинами на лице.

– Она – тал Бериния. Он – серек. Я – судья Палаты.

Поклонившись, Темса сел на подушку рядом с ним.

– Судья…

Толстяк вспомнил ответ далеко не сразу.

– Гхор!

Темса взял забытый кем-то кубок с вином и поднял его так высоко, как только позволяла сделать его сгорбленная спина.

– За перемены!

Толстяк в поводе выпить не нуждался.

– За перемены!

Он стукнул ногой по спине женщины-призрака, и она всхлипнула. Я поджал губы. Этот человек определенно не заслужил свой титул, свою башню, свою жизнь – да и все остальные тоже, по моему разумению. В каком-то смысле Темса творил добро, прокалывая эти нарывы на коже Аракса. Я оглянулся и посмотрел, сколько здесь еще нарывов. Кожа Аракса вся была в пустулах, и меня вдруг осенило: возможно, Темса убьет их всех. Игра, которая шла в Городе Множества Душ, приносила немалую прибыль тем, у кого нет ни принципов, ни жалости.

Темса подмигнул Данибу и Ани, и они двинулись сквозь буйную толпу к ближайшему выходу. Никто этого не заметил. Охранники, стоявшие в зале, ухмылялись во весь рот, и их глаза помутнели от выпитого