он взялся за такое дело, но мне не нравилось, что это уважение слишком сильное. Я откашлялся, пытаясь вырвать из себя этот ядовитый сорняк, и в награду получил удар локтем в бок от Джезебел.

– Не дергайся, – прорычала она.

– Что-то хочешь сказать, Келтро? – спросил Темса.

Я попытался найти слова, которые позволят еще чуть-чуть ослабить его настороженность. Мне хотелось поболтать с ним, как вор с вором.

– Этот судья Гхор. Что он такого натворил, раз мы едем к нему в гости?

«Мы». Никаких границ, отделяющих его от меня. Он удивленно поднял бровь.

– Его имя попало в особый список.

– Чей список – твой?

Острый решил присоединиться к разговору, заставив меня вздрогнуть.

– Список Культа и принцессы. Я слышал, как он говорил про оба.

Как всегда, его голос слышал только я.

– Ты слишком любопытен, Келтро, – сказал Темса.

– Всего лишь хочу знать, не засудят ли меня за судью, прости за каламбур.

Нет, за каламбуры просить прощения не надо, но сегодня я играл роль другого Келтро. Острый, висевший на поясе Темсы, коротко хохотнул.

– Удиви меня сегодня, тень, и я найду для тебя новые дела.

Я решил еще немного надавить на него.

– А когда ты займешься вдовой Хорикс?

Темса помрачнел.

– Вдову оставь мне.

– Моя половина монеты все еще у нее…

– Келтро, ты слишком много думаешь о себе. Ты – не яркий свет в центре моих планов, а шестерня в машине, размеров которой ты даже представить себе не можешь. Свободу ты получишь, если мне это будет угодно. Я же сказал, что добуду твою монету.

Его слова задели меня, но грубить я не стал.

– Не стоит читать мне лекции о шестернях, тор Темса.

Темса вздохнул.

– Пожалуй, мне стоило поискать менее разговорчивого замочного мастера. Знаешь, предыдущему я отрезал язык.

– Призрака ты так не запугаешь.

Я высунул свой голубой язык. Да, это глупое ребячество, я знаю, но мне хотелось подкрепить свои слова. Даниб действовал быстрее, чем скорость мысли: одной рукой он схватил мой язык, а второй вытащил нож с медным лезвием. Клинок зашипел, коснувшись моих паров, а я скорчился от боли.

– Вот как? – усмехнулся Темса. – Келтро, я стал душекрадом двадцать пять лет назад. Я умею пугать людей, хоть живых, хоть мертвых.

– Ы э айошь аффера оуфе, – забулькал я, словно младенец, с трудом выговаривающий первые слова.

– Мастера получше? А как насчет той Эвалон Эверасс? Говорят, она лучшая во всех Дальних Краях.

– Я уффий!

– Отпусти его, Даниб.

Я потер рот, глядя на мрачного светящегося верзилу.

– Она не будет работать на таких, как ты, – сказал я и, заметив, как нахмурился Темса, добавил: – А я – с радостью.

– Радость – для живых, Келтро, а не для такой полужизни, как ты.

Мои попытки расположить его к себе потерпели полный провал. Я решил, что отвлеку его внимание, продемонстрировав свои навыки. Когда экипаж сбавил скорость, я начал сжимать и разжимать кулаки. Эта старая привычка уже стала бесполезной, ведь теперь у меня не было сухожилий, которые нужно разминать, но она сразу же заставила меня улыбнуться. Я прибыл, чтобы взломать замок, да еще и замок хранилища. Сейчас я чувствовал себя почти так же, как и прежде. Темса ошибся: мертвецы тоже радуются.

– Приехали, – пробормотал Темса.

Экипаж резко остановился. Возница распахнул дверь; за ней оказался квадратный двор, залитый оранжевым светом двух факелов. Они висели рядом с широкой полукруглой дверью из многих слоев лакированного дерева и чугуна. Я сразу же ее узнал: это была дверь «Максир». «Максиры», названные в честь мастера, которого почти все забыли, стоили баснословных денег и были сделаны так, что от ударов они становились лишь прочнее. Чем сильнее дверь трясли, тем прочнее пружины давили на засовы, тем больше штифты опускались по каналам в корпус. Последний раз я видел такую дверь лет пять назад. Если под рукой не было такого взломщика, как я, то открыть дверь «Максир» можно было тремя способами – с помощью ключа, тарана размером с дом или вежливого приглашения.

У нас было последнее.

Темса решительно зашагал прочь от повозки, оставив нас ждать внутри нее. На фоне горящих фонарей появились стражники. Не тратя время на вопросы, они опустили копья и заявили:

– Если нет приглашения, проваливай.

Темса не сбавил шаг; его нога, трость и когтистая лапа исполняли интересную песню на песке и камнях двора. Он достал четыре конверта, развернул их, словно веер, и протянул одному из солдат. Я следил за глазами солдата: он просмотрел текст несколько раз. Пауза настолько затянулась, что мне уже стало не по себе, но в конце концов стражник взмахнул рукой, и остальные солдаты образовали коридор, направленный ко входу. Джезебел и Даниб извлекли меня из экипажа и почти на руках отнесли к двери. Я не мешал им, так как был слишком занят: я любовался дверью «Максир».

В многослойную конструкцию из дерева и железа был встроен маленький люк. Он резко открылся, и стражник просунул в него приглашения. Мы были вознаграждены лязгом и звяканьем покрытых смазкой шестерен. Дверь приоткрылась, через зубчатую щель потек свет ламп, и нас впустили в дом.

Строгий стиль, похоже, распространялся не только на внутренний двор, но и на два первых этажа – стены из простого мрамора, лестницы без единого ковра. Мы двинулись наверх. Здесь горела лишь половина масляных ламп. Темса настороженно поглядывал то на Даниба, то на Джезебел. Они прижали руки к бокам, незаметно хватаясь за оружие, спрятанное под шелковыми одеяниями. Я просто смотрел по сторонам, наслаждаясь сменой обстановки. Да, здесь было скучновато, но гораздо интереснее, чем в моей камере.

В мою голову потек голос Острого.

– Ты в самом деле собираешься ему помогать?

– Это – часть моего плана, – выдохнул я, и больше мы к этому вопросу не возвращались. Меч молчал не потому, что доверял мне, и мне это прекрасно было известно.

Судья Гхор, похоже, страстно любил театральные эффекты. Охранники оставили нашу небольшую компанию на верхней лестничной площадке перед невероятно заурядной железной дверью и быстро спустились по лестнице обратно, чтобы встречать новых гостей.

– Это похоже на ловушку, – зарычала Джезебел, словно медведь, который занозил себе лапу.

Темса потыкал дверь тростью. Никаких ручек, никаких замков, вообще ничего.

– Дорогая, добрые сестры не могли ошибиться.

Данибу уже надоел этот разговор, и он прижал свои огромные ладони к двери. Разгадка оказалась проста: один мощный толчок – и нас окутал свет и веселый шум.

За дверью находилось огромное логово кутежа и порока. Мои глаза ослепил свет, исходивший от жаровен, факелов и огнеглотателей. Я крутил головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть сразу все.

Со сводчатого потолка в разных местах свисали легкие, словно паутина, занавески; они скрывали истинные размеры зала и окрашивали различные непристойные сцены в сапфировые, изумрудные и медные цвета. Между этими занавесками кружили толпы гостей, шелковые