вина. Большинство из них даже ухитрилось где-то оставить свои доспехи.

Темса полчаса развлекал пьяную компанию болтовней, разговорами о политике и городскими слухами. Время от времени кто-то вспоминал про убийцу: дела Темсы, похоже, обсуждал весь Аракс.

– В башне Небры возник пожар, а Ребен ничего не знает! – буркнул Гхор, расплескав вино по своим ногам и по женщине-призраку. Половина пролилась сквозь нее, а остальное закружилось в ее голубой коже, окрасив ее в пурпурный цвет.

– Вот как? – Темса выглядел довольным, и это меня разозлило. – Ничего?

– Дознаватели без понятия, что происходит! Все это слишком подозрительно!

Тору Темсе хватило наглости напустить на себя глубокомысленный вид.

– В такое опасное время нужно сохранять хладнокровие, – сказал он.

Отодвинув радужные занавески, я увидел, как Даниб и Джезебел проскользнули обратно в зал, оставив железную дверь открытой. На их лицах была написала радость – почти восторг. Темса тоже заметил их, и они уверенно кивнули ему.

– Например, – добавил он, – стоит купить хорошие двери и накрепко их запереть.

Пьяная компания одобрительно загудела. Клянусь, пара слов даже донеслась из той пышной груди. Темса встал и пошел вдоль горы подушек, подливая собеседникам вина из хрустального графина.

– Еще можно щедро платить хорошим телохранителям, – добавил он.

– Мм! – Гхор протянул Темсе свой кубок.

Темса лил, не глядя, и часть рубиново-красной жидкости попала на судью. Гхор захихикал, словно ребенок, под рубашку которому заполз жук.

– И приглашать на вечеринки только тех, кому ты доверяешь…

Глаза Гхора собрались в кучку. Глядя на него, я думал о том, понимает ли его одурманенное сознание хотя бы часть того, что происходит.

– Келтро… – шепнул Острый. Его голос звучал приглушенно, словно чья-то рука заткнула ему рот.

Вспыхнул золотистый шелк; Темса стремительно выхватил меч из ножен. Острое как бритва обсидиановое лезвие разрезало горло серека, забрызгав кровью тал Беринию и Гхора. Они оба были слишком пьяны, чтобы понять, что случилось. Судья Гхор продолжал хихикать, думая, что кровь – тоже вино. Он даже облизал пальцы.

Следующей стала Бериния. Ее голова слетела с плеч, и, пока она летела на пол, ее лицо выражало недоумение. Я прекрасно все это видел, поскольку меня бросили на окровавленный пол, и я упал рядом с ней. Даниб и Джезебел сбросили с себя одеяния, достали оружие и взялись за работу. Поднялся крик.

В зал хлынул поток людей в цветах Гхора, и на миг мне показалось, что песенка Темсы спета, но они напали на никчемных телохранителей, и я понял, что это переодетые бойцы Темсы. Стиснув зубы, я следил за тем, как они отрабатывают свою плату, закрашивая красным похожую на калейдоскоп картину. Гости, пьяные и беззащитные, были застигнуты врасплох. Солдатам Темсы было плевать, какие занятия они прерывают. Я увидел пару, которую проткнули одним копьем, и пьяницу, которому отрубили руку, когда он потянулся за новой кружкой пива. Те, кому удалось добраться до двери, обнаружили, что путь им преградили топоры Даниба и Джезебел. Увидев второго человека, разрубленного надвое, я был вынужден отвернуться. Да, то, что происходило на вечеринке, было безнравственно, однако сейчас на ней разыгралась куда более отвратительная сцена.

Резня длилась довольно долго, прежде чем ее ужасная музыка стихла: вопли прекращались один за другим, а не одновременно – их обрывал резкий лязг или звук глухого удара. Эти минуты стали для меня пыткой; Темса смотрел куда-то мимо меня, наблюдал за тем, с какой точностью выполняются его приказы. Я видел, как картины кровопролития отражаются в его глазах, и мне пришлось отвернуться и от них. Я посмотрел на Гхора, разделяя с ним его ужас, который усиливался по мере того, как судья трезвел. А трезвел он быстро.

Когда умолк последний стон, судья наконец обрел дар речи. Теперь его язык уже не заплетался – ведь ему к горлу приставили острый меч, который уже отрезал значительную часть его лиловой бороды.

– П-почему? – выдавил из себя он.

Темса подождал, пока Даниб одной рукой поставит толстого судью на ноги. Тор посмотрел на Гхора снизу вверх; в его глазах пылал огонь.

– Ранее один мой коллега уже задал мне этот вопрос, и вам я отвечу так же, как и ему. Ваше имя было в списке, вот и все. Хотя поскольку вы из Палаты, да еще и крайне неразборчивы при выборе гостей, то, пожалуй, можно придумать еще пару причин. Хотите, я это сделаю, судья?

Многочисленные подбородки Гхора затрепыхались, словно кузнечные мехи.

– Я… нет.

Темса щелкнул пальцами, и его солдаты вывели вперед хорошо одетого человека с бледно-зеленым лицом. Он перешагивал через кишки и отрубленные конечности, вздрагивая каждый раз, когда его начищенные до блеска туфли касались окровавленных кусков тел. Он был похож на человека, который работает с деньгами. По опыту я понял, что во всех уголках Дальних Краев они выглядят одинаково. Их легко отличить, поскольку они любят поговорить о себе и о том, какой властью они обладают. Они ничуть не лучше, чем королевские особы в коронах. Мне нравилось думать, что их костюмы – это полосатые одеяния арестантов, только вот за преступления их не карали, а награждали.

Тор сердечно приветствовал его и, обняв, подвел его к Гхору.

– О, господин Фенек, мой верный знак. Здоровы ли вы? Вы исхудали. Напряженная жизнь у банкиров, да? А как семья?

У мужчины оказался голос робкой мыши.

– Хорошо.

– Пусть так оно будет и дальше.

Я видел, что к горлу этого Фенека то и дело подступает желчь. Возможно, он – еще одна шестерня в машине Темсы.

– Б… Тор Темса, мой отец что-то заподозрил. Я…

Темса еще крепче стиснул Фенека в объятиях, и тот умолк.

– Быть может, мне стоит переговорить с вашим отцом напрямую. Особенно после сегодняшней ночи. Уверен, тут нужен точный подсчет – наследство, страховка, договоры с другими банками и тому подобное. Обычному знаку такие дела не по плечу – верно, Руссун?

Руссун кивнул; вид у него был такой удрученный, словно он только что толкнул своего отца под колеса бронированного экипажа.

– И раз уж речь зашла об этом… Бумаги Гхора. Что вы придумали на этот раз? Дальние родственники? Деловые партнеры?

Темса протянул руку, и Руссун со вздохом достал свиток.

– Уже пошли слухи, поэтому мне пришлось… проявить изобретательность. Он пройдет через несколько хранилищ, прежде чем попадет в ваше. Так его сложнее отследить.

– Прекрасная работа! Вы делаете честь представителям вашего ремесла.

Знаку, похоже, больше было нечего сказать, и он просто кивнул. Зеленея с каждой секундой, он зажал рот рукой и тем самым выиграл немного времени – ровно столько, чтобы передать тростниковую ручку – после чего он бросился в угол, где его вырвало.

– Надеюсь, у вашего отца нервы покрепче, – заметил Темса, укоризненно цокая языком.

Гхор, выпучив глаза, уставился на протянутый ему папирус. В его руку вложили смоченную чернилами