— Нет, но не мешало бы начать, — хмыкнула агент. — Ленора!

Рискованно, очень рискованно и очень страшно. Что, если артефакт упадёт прежде, чем окажется в руках колдуньи? Что, если его схватит кто-то из воинов? Что, если… Но посох уже описывал красивую дугу, чтобы оказаться зажатым в её пальцах.

Первым делом Ленора, копируя невестку, тоже шарахнула излишне настойчивого мечника, а потом, пожав плечами, со всей силы ударила венчающий жезл шар о землю.

В правильной истории артефакт бы красиво взорвался, переливаясь всеми цветами радуги, заставил бы марионеток испариться, рассыпаться на золотых пчёл или, быть может, обзавестись крылышками на сапогах и улететь в небо.

Шар просто разбился.

А призраки солдат просто исчезли.

Пара десятков «исходников» удивлённо переглянулись, кто-то даже привстал на цыпочки, чтобы убедиться, что хозяйка точно покинула их, а потом синхронно сложили оружие.

Первым заорал Лоренцо:

— Слава! Слава избавителям! Вы спасли нас от тирании и шантажа жестокой ведьмы! — толстячок окинул опытным взглядом наиболее значимых участников действа и, придя к выводу, что проще всего будет втереться в доверие к Ангуссону-младшему, кинулся на колени, не забыв при этом ощупать подбородок, переставший кровоточить одновременно с гибелью Зинервы. — Господин! Вы вызволили нас! Мы благодарны и обязаны вам жизнями! Ведь правда же? — обратился он за поддержкой к охране.

— Да-да, — радостно закивали солдаты: от их взглядов не укрылись связанные, тяжело дышащие и прячущиеся по кустам избитые коллеги. — Спасли! Вызволили!

Леонард поспешил избежать почестей:

— Никого я не вызволял! Ну вас! Вы мне даже не нравитесь! — он рефлекторно попятился к ныне заваленному входу в пещеру, пытаясь скрыться.

— А как же весь мир, заслуживающий любви и прощения? — съехидничала Пижма, не отставая от мужчины: ей участвовать в совместном качании героев тоже не хотелось совершенно.

— А я их люблю и понимаю. Просто на расстоянии!

Ленора с радостью приняла командование на себя:

— Так, уважаемые, никакой самодеятельности! Все выстроились в рядок, все смотрим на меня честными глазами! Лоренцо — связать. Мы с ним ещё поговорим…

— Госпожа Ангуссон! — советник без начальства рухнул на колени. — Уверяю вас, я — жертва!

— Именно, — подтвердила колдунья, озираясь в поисках верёвки. — И сейчас мы это подчеркнём. Что там с советом магов? С Эмрисом всё нормально? Кажется, нам нужно внеплановое собрание… И чтобы не как в прошлый раз!

Что ещё нужно, чтобы очень сложное и очень опасное приключение закончилось правильно?

Пижма повернулась к Лео, намереваясь не ждать страстного поцелуя, а стать его инициатором. Он сделал шаг к ней…

Сверху раздался рык.

Дракон! Чтобы очень сложное и очень опасное приключение закончилось хорошо, дракон не должен был, придя, наконец, в себя и вновь разделив звериный и человеческий разум, сидеть на крыше пещеры и внимательно рассматривать наслаждающуюся победой парочку.

Леонард устало вздохнул:

— Ювеналий, мы можем, в конце концов, решить это дело мирно?

Возможно Пижме показалось, ведь последние сутки выдались очень насыщенными событиями, но дракон будто бы улыбнулся. Причём очень, очень нехорошо.

Он взмахнул окрепшими крыльями, пробуя взлететь, шумно рыкнул от боли в повреждённых костях, выдохнув пламя, когда случайно задел обожжённую чешую, и подытожил:

— Я слишком долго пытался это сделать, мальчик.

Поднятый огромными крыльями ветер сбил с ног почти всех, кто стоял на поляне. Всех, кроме, Лео и Пижмы, вокруг которых сомкнулись драконьи лапы, и которых зверь поднял в воздух быстрее, чем агент успела вспомнить соответствующий ситуации цензурный синоним.

И так же быстро их выпустили, стоило оказаться над зияющей в верхней части пещеры дырой.

Миг полёта.

Падения?

Удар!

— Сидел же мирно в лаборатории, никого не трогал, — выругался Лео, выползая из темноты в круг света сомнительной яркости. — Пижма!

В ответ на крик по стенам предупреждающе заскакали мелкие камешки.

Тишина.

— Пижма… Пижма? Пижма! — по стенам зашуршали камни крупнее, грозя обвалить остатки пещеры.

Лео вскочил с места, словно не чувствуя боли в коленях после падения, словно окровавленное плечо не грозило отняться от боли при малейшем движении.

Камни скакали под ногами, ударялись друг от друга, переругивались с такими же в темноте.

Он носился из стороны в сторону, спотыкался, падал, вставал и снова спотыкался в темноте, то слепо шаря в попытке нащупать тёплое, живое, то щурясь на бледные лучи, пробившие тучи где-то высоко в небе, чтобы лично удостовериться: дом дракона разрушен.

Дом… Да кому он нужен, этот дом? Если в кресле-качалке, подаренном вредным, но заботливым Бердом, никто не станет сидеть и отпускать колкости, если пирог с вишней будет ждать Лео на том же месте, где он его оставил. Целый. Дом без женщины, которая стала его частью, не спросив разрешения, не ожидая согласия, которая ворвалась в его жизнь и заставила полюбить себя!

— Пижма…

Он прошептал это едва слышно, одними губами, уверенный, что вновь не услышит ничего в ответ, знающий, что, даже выбравшись из этой темноты на воздух, он всё равно не сумеет выгнать её из своего сердца.

— Лё-о-о-оня! Что ж ты так орёшь-то? Голова-а-а-а, — простонала темнота.

Не обращая внимания на протестующе ноющие колени, он бросился на землю, разрезая кожу острыми камнями, нащупал её… не руку, потом руку и прижал к губам, благодаря всех богов, что в полумраке не видно, что он, взрослый и почти серьёзный мужик, разрыдался, как дитя.

— Ты в порядке? Что-то сломала?

— А-а-а, не дёргай! Сценарий я кому-то сломала. Потому что выжила, а в таких историях героиням полагается трагически погибать, — огрызнулась она. — Сотрясение кажется. Бо-о-о-оже, как же тошнит…

— Я думал… Мне показалось… Я думал, ты разбилась…

Агент скептически скосила взгляд:

— Не так уж тут и высоко. Но падать всё равно было больно, ай, пусти руку, не дёргай!

— Не пущу, — замотал головой мужчина. — Даже не надейся. Больше — не выпущу. Ни за что.

— Отвали, ботаник, — Пижма сама вырвала руки и, страдальчески поморщившись, гаркнула: — Эй, люди-и-и-и!!!

Лео прикрыл её спиной от очередного мелкого обвала.

— Не кричи, а то нас окончательно засыплет.

— А ты прекрати меня лапать!

— Я думал, это рука…

— Ничего ты не думал!