солдат шестым чувством угадывает опасность, а король за долгие годы научился доверять этим сигналам.

– Что за игру затеял Генрих?

В зеленых глазах теперь засветилось нескрываемое веселье.

– Свою любимую, милорд король. – Марквард хмыкнул. – Ту, в которой он меняет правила, как захочет.

* * *

Ехали они быстрым аллюром, и это напомнило Ричарду спешку, с которой его везли в Дюрнштейн. Он не верил, что их путь лежит в Аннвейлер – с какой стати Генриху отсылать пленника в глухую немецкую деревушку? Положение солнца подсказывало, что они едут на запад, но прочее оставалось загадкой. Однако с каждой проделанной милей беспокойство Ричарда нарастало. Его охрана была из людей совсем другого сорта, по сравнению с приставленными к нему в Дюрнштейне или во дворце епископа Шпейерского. Он знал эту породу, и сам прибегал к ее услугам: то были рутье, продававшие мечи тому, кто больше даст, не знающие угрызений совести и, как правило, отлично знающие свое дело, которое заключалось в том, чтобы творить зло по приказу того хозяина, который им платит. Еще сильнее его заботило, что руководит наемниками Марквард фон Аннвейлер – едва ли доверие Генриха мог заслужить человек, подверженный угрызениям совести. Но как бы ни пытался король распутать этот гордиев узел, ничего не получалось. Генрих перед всем имперским сеймом признал его невиновным. Немецким епископам и баронам известны условия его освобождения. Ричард не видел, как удастся Генриху отречься от прилюдно произнесенных слов. Тогда чего пытается он достичь? Куда посылает своего пленника, и самое главное, зачем?

Дорога вилась среди темного, первобытного леса, тянувшегося насколько хватало взора. Небо, клочками проглядывавшее над высоченными елями и голыми ветвями буков, теперь затянули облака. Готовясь к встрече с Генрихом в императорском дворце, Ричард предпочел надеть более нарядный из двух плащей, данных ему в Дюрнштейне, и вскоре пожалел, что не выбрал более теплый, потому как апрельский ветер был студеным. Всадники ехали молча, останавливались только, чтобы дать короткий отдых лошадям, а воинам оправиться. И как только они спешивались, Ричарда снова окружало кольцо обнаженных клинков. Попытки добиться от Маркварда ответа оказались безуспешны – сенешаль только улыбался и уверял, что ехать совсем недалеко, что Аннвейлер всего в двадцати с небольшим милях от Шпейера. Ричарду оставалось довольствоваться этим.

Солнце стало медленно клониться к западу, окрасив облака в багровый с золотом цвет, и тут открылись горы: три скалистых утеса, все еще покрытые зимними снеговыми шапками на вершинах. Каждый из трех венчал замок, но только один приковал к себе взгляд короля, потому что казался плывущим в волнах тумана, омывающего склоны под ним. На фоне закатного солнца сложенные из песчаника стены и башни алели в небе как кровавый шрам, и первое, о чем подумал Ричард, это что замок неприступен и еще более внушителен, нежели Дюрнштейн.

Марквард сделал знак остановиться, затем развернул коня и натянул поводья рядом с Ричардом.

– Только не говори мне, что это Аннвейлер! – буркнул король.

– Сам город внизу, в долине, – любезно пояснил Марквард. – Скрыт туманом. Зато замок просматривается неплохо, даже с такого расстояния. Это Трифельс. Быть может, тебе доводилось слышать о нем, милорд?

Ричард кивнул. Дурная слава этой красной твердыни распространилась далеко за границы Германии. Трифельс был тюрьмой, где содержали государственных преступников и самых опасных врагов империи.

Глава XII

Трифельс, Германия

Апрель 1193 г.

Ричард с облегчением выдохнул, когда его поместили не в одну из пресловутых замковых темниц, которые окрестили черными дырами ада. Однако лучшее, что он мог сказать о своих новых апартаментах, это что они не находятся в сыром подземелье. Комнатка была маленькой и пустой, из обстановки только лежанка да ночной горшок. Окон нет, только пара бойниц, никакого обогрева и скворчащая масляная лампа. И снова его охраняли стражи с мечами наголо.

В комнате было холодно, по ней разгуливал ночной холодный воздух с гор. Опустившись на койку, Ричард обнаружил, что его снабдили всего лишь одним тонким одеялом. Привалившись спиной к стене, король силился понять смысл его нынешних испытаний. Должен ли он был это предвидеть? Но кто мог представить вероломство такого грандиозного размаха? Теперь стало ясно, что Генрих просто затаился, дожидаясь роспуска имперского сейма. Но неужели он на самом деле может скрыть следы преступления, упрятав пленника в Трифельс? Впрочем, почему нет? Один Бог ведает, какие еще темные тайны хранятся за этими каменными стенами. И как сможет кто-нибудь узнать, что здесь томится король? Его друзья на пути в Англию, уверенные, что обговорили все условия его освобождения. Сколько пройдет времени, прежде чем распространится весть об его исчезновении? Недели? Месяцы?

Стоило ему встать с койки, как охрана сразу насторожилась. Караульные не выказывали открытой враждебности, но в их суровых взглядах читалось кое-что похуже – безразличие. Ричард не знал, набраны ли они из наемников-рутье или из несвободных министериалов, но не сомневался, что эти парни без колебаний перережут глотку даже младенцу, если хозяин отдаст им такой приказ. Много ему довелось пережить неприятных моментов с той минуты, как он выглянул из окна дома торговки пивом в Эртпурхе и увидел захлопывающийся вокруг него капкан. Но никогда не ощущал он себя таким беспомощным, как сейчас, оказавшись во власти человека, не знакомого ни с честью, ни с совестью, ни со здравым смыслом, человека так дерзко уверенного в своей безнаказанности, что он посмел убить князя церкви.

Вскоре после того как городские колокола прозвонили к вечерне, появился слуга с подносом. Он поставил его на пол и тут же удалился. Ричард взирал на хлеб, сыр и пиво, размышляя о том, что вместе с этим скудным угощением ему шлют сообщение: едва ступив на двор этого замка, ты лишился своего высокого ранга. Это был рацион заключенного – такой не подали бы даже знатному заложнику, не говоря уж про монарха. Король заставил себя проглотить несколько кусков, затем отодвинул блюдо. Через некоторое время вернулся Марквард фон Аннвейлер.

Он пришел не один. Состоявшееся в момент приезда знакомство Ричарда с бургграфом[13] замка