стоим лицом к лицу, как на дуэли, и лес словно кружится вокруг нас. Мне следовало бы нервничать, но мое сердце все еще ноет в груди. Кажется, оно вообще почти не бьется.

Обманчиво непринужденным тоном Ангус говорит:

― Джессика, кажется, подозревает, что ты меня обманываешь.

Оцепенение, которое я чувствую, помогает мне не реагировать.

― У Джессики множество интересных мнений.

― Я тоже так думал. Но она привела несколько весомых аргументов. ― Глаза Ангуса скользят по моему лицу в поисках доказательств.

Я чувствую себя усталым столетним стариком. Трудно даже найти в себе силы для этого разговора.

― Дай угадаю… она думает, что я использую Тео, чтобы добраться до тебя.

Ангус выглядит удивленным, что я вообще произнес это вслух.

― Ну… а ты?

Вздох, который я издаю, вырывается из глубины моей души. Выдохнув, я чувствую себя пустым внутри, полностью очищенным. Нет места для лжи, только правда.

― Я без ума от Тео. На самом деле, я чертовски люблю ее.

Я должен чувствовать себя хуже, чем когда-либо, но на сама деле после этих слов у меня появляется первый яркий проблеск надежды. Мое сердце просыпается в груди, внезапно, как птица, порхающая у моих ребер.

Я люблю Тео.

Я люблю ее.

Это реально и это правда.

Даже Ангус это видит. Его брови сходятся вместе, и он беспокойно переминается с ноги на ногу.

― Я тебе не верю.

Я пожимаю плечами, пораженный и смирившийся.

― Неважно, во что ты веришь.

Он не получил реакцию, которую ожидал. Ангус привел меня сюда, чтобы противостоять мне, разоблачить меня. Возможно, в другой раз мы могли бы устроить эпическую битву умов и обмана. Но я больше не хочу лгать.

Рассерженный и растерянный, он шипит:

― Я тебе не верю! Но я все равно дам тебе то, что ты хочешь, если только я тоже получу то, что хочу.

― Что именно?

― Я хочу вернуть Тео. ― Он смотрит на меня, опустив подбородок. ― Я хочу, чтобы она вернулась в офис и работала, как раньше. Я куплю твою собственность, подпишу документы прямо сейчас. Но я хочу, чтобы ты порвал с ней.

Вот оно.

Решение, предложенное мне на блюдечке, как золотое яблочко.

Было бы так просто согласиться. Насколько я знаю, мы с Тео уже расстались. Черт, да мы вообще никогда не встречались. Было бы проще простого сказать» «Конечно, без проблем, давай я позвоню ей прямо сейчас…».

Пять секунд телефонного разговора, и у меня было бы все, о чем я мечтал.

Единственная проблема в том, что… это уже не то, о чем я мечтаю.

Теперь, когда я засыпаю, мне снятся глаза цвета индиго, перламутровая кожа, бледная как лунный свет, и река иссиня-черных волос. Я вижу ямочку, мерцающую, как звездный свет, и слышу голос, мягче и слаще любой музыки…

Я мечтаю о Тео.

И эта мечта для меня дороже всего, что мне принадлежит, включая каждый дюйм этой земли вокруг нас.

Я не предам эту мечту, ни ради Ангуса, ни ради чего бы то ни было.

Я не предам ее.

― Я не собираюсь расставаться с Тео. Я даже не собираюсь притворяться, что собираюсь это сделать.

Ангус моргает, его голова наклонена, как у робота, который не может понять, что ему говорят.

― Прости?

― Ты меня слышал.

Он действительно не может в это поверить. На те деньги, о которых идет речь, Ангус мог бы купить что угодно…

Кроме этого.

― Я люблю ее, ― говорю я. ― И я не собираюсь с ней расставаться, ни сейчас, ни когда-либо. Если она захочет продолжить работать на тебя, это ее выбор. Но я скажу ей, что она должна уволиться, потому что ты не ценил ее ни минуты, пока она работала на тебя. Я не собираюсь повторять твою ошибку.

Ангус тупо смотрит на меня. Он все еще не понимает.

Я поворачиваюсь к нему спиной и оставляю его там, на земле, которая была бы идеальна для мечты Ангуса, если бы он только мог это увидеть.

ГЛАВА 37

Тео

Всю ночь я проплакала на плече Мартиники. Утром я знаю, что должна сделать.

Сначала я напишу Ангусу заявление об уходе. Я дам Салли еще один день, чтобы заключить сделку, но после этого я уволюсь. Мне плевать, что я разорена и мне негде жить, я больше не буду работать на Ангуса.

Затем я отправляюсь на очень долгую прогулку. Я иду до пирса Санта-Моники, до самого конца, и сижу, свесив ноги над океаном, наблюдая, как волны разбиваются о сваи.

Я сижу так до тех пор, пока солнце не поджаривает мои плечи, а ноги не замерзают. Все это время я думаю, что сказать Салливану.

Когда я достаю телефон, чтобы отправить ему сообщение, он вибрирует в моей руке, так сильно меня напугав, что я чуть не роняю его в океан. Пальцы дрожат, когда я отвечаю.

― Салли?

― Где ты? ― спрашивает он.

Я говорю ему. Он отвечает:

― Уже еду, ― и кладет трубку.

Я встаю и медленно иду обратно по пирсу, сердце бешено колотится. Это мой шанс, возможно, единственный шанс рассказать Салливану правду.

Я вижу его темную фигуру, выходящую из залитой солнцем машины, и начинаю бежать. Он поворачивается. Взгляд, озаривший его лицо, все, что мне нужно, чтобы броситься в его объятия.

Он обнимает меня до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание, и наконец ставит меня на землю.

Я вырываюсь, и все, что я собиралась ему сказать, вылетает у меня изо рта со скоростью сто миль в минуту.

― Салли, мне так чертовски жаль, ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я обещала тебе не рассказывать Мартинике, и, клянусь, я так старалась этого не делать, но в воскресенье утром я все-таки это сделала, и знаю, какая это была ошибка. Я нарушила твое доверие, но клянусь, что больше никогда этого не сделаю. Мне очень, очень жаль! Ты сдержал все свои обещания, ты этого не заслужил. И я ни на секунду не поверила Дэвису! Я знаю, что ты не бил его без причины, у тебя всегда есть причина, и что бы это ни было, я уверена, что он заслужил это. А если и не заслужил, то это неважно, потому что ты был ребенком и только что потерял маму, и тем более пошел он