коброй, чем с ней. Полюбить ее может только безумец или самоубийца. Как только она смогла очаровать Филиппа.

– Смогла. Я отговаривал его. Но разве можно было удержать старого льва, сходившего с ума по юной газели. Она краснела, когда он заговаривал с ней. Отвечал что-то мягким шелковым голосом, потупив черные очи… Но как только попала в Пеллу, так тут же превратилась в химеру. Если помнишь, и Александра Олимпиада воспитывала. Вот и в этот раз требовала, чтобы он взял ее с собой в Персию. Еле убедили ее остаться по ту сторону Геллеспонта.

– Гегемон любит мать?

– Еще бы! – Парменион хитро ухмыльнулся. – Но управлять страной ей не доверил. Передал власть в руки старого товарища Филиппа. Да ты помнишь его, смельчак на поле боя и весельчак на любой попойке – старик Антипатр149.

– Конечно же – помню. Но как сам Александр решился отправиться в поход против Персии?

– Он верит в то, что является потомком Геракла по линии отца и потомком Ахилла по линии матери. Да и все воины верят в его божественное происхождение.

– И ты? – криво ухмыльнулся Мемнон.

– Можешь смеяться, но я тебе расскажу одну историю, которая случилась тут, недавно. После взятия Милета, Александр отправился в Дидимы к храму Апполона.

– Но храм разрушен еще Ксерксем, и службы в нем запрещены, – возразил Мемнон.

– В том-то и дело, – кивнул Парменион.

– И что произошло в Дидимах?

– Александр пешим добрался к храму, спустился в святилище Апполона к высохшему источнику… И тут произошло чудо: источник ожил. Этому свидетели – десятки воинов, сопровождавших его. Оракул, молчавший больше ста лет, обрел голос.

– Что же предсказал великий Дидимский оракул?

– Полную победу.

Мемнон долго молчал, уткнувшись взглядом в чашу с вином.

– Так, что передать Александру? – вывел его из задумчивости Парменион.

– Передай ему, что предавший раз, предаст и второй… Я не желаю окончить жизнь изменником. Прощай! – Он резко поднялся.

– На все воля богов. Не мы правим своей судьбой. Прощай, – горестно вздохнул старик и быстро зашагал к лагерю македонян.

Как только опустилась темнота, вражеский лагерь осветился множеством костров. Несмотря на поздний час, кипела работа.

Мемнон призвал к себе Фидара и афинянина Эфиальта.

– Фидар, ты выйдешь из западных ворот, обойдешь лагерь и затаишься выше, среди скал. Жди атаки Эфиальта. Ты, афинянин, совершишь вылазку из восточных ворот. Напади на лагерь, но сразу же отступай назад к городу, увлекая за собой македонян. Тебя прикроют стрелки со стен. Как только начнется бой, ты, Фидар поднимай воинов и тихо входи в македонский лагерь с тыла. Главное – уничтожить осадные машины. Но не увлекайся. У тебя будет мало времени. Что успеете, то сломайте и сразу же уходите назад к западным воротам. Там я поставлю заслон из гоплитов, в случае, если за вами последует погоня.

Проход в стене разобрали. Воины с одними кинжалами и небольшими легкими пельтами выходили наружу.

– Останьтесь, – сказал Фидар Исмену и Томирис. – Ночной бой – самый опасный. Там и от чужого, и от своего можно получить.

– Куда вы с Колобудом, туда и мы, – упрямился Исмен.

– А я в темноте вижу не хуже кошки, – похвасталась Томирис.

– Хорошо, – согласился Фидар, но предупредил: – Если начнется свалка, держитесь сзади.

След в след, наощупь, крались по опасной каменистой тропке. Затаились в узкой расщелине. Из лагеря долетал визг пил, стук молотков. Перекликались часовые. Один караульный держал охрану прямо на их пути.

Вдруг лагерь всполошился. Ночь прорезал клич атакующих воинов. Топот, звон металла.

– Пора! – поднялся Фидар и открыто зашагал к лагерю. Караульный увидел его, пытался закричать, но от испуга только икнул, крик застрял в горле. Он кинулся на Фидара, пытаясь ударить копьем. Аорс легко уклонился, пинком свалил караульного на землю. – Исмен, держи его!

– А что с ним делать?

– Прирежь, чтобы не кричал.

Исмен схватил караульного за кудрявую шевелюру, занес нож, намереваясь вскрыть горло. Тот всхлипнул, закрыл лицо руками.

– Да это – мальчишка, – разглядела пленника Томирис в скудном свете, доходившим сюда от лагерных костров. – Оставь его.

– Фидар приказал прирезать.

– Как знаешь, – пожала плечами девушка. – Но он слабее тебя, и без оружия. Ксаю не позволено убивать слабых.

Исмен отпустил пленника. Шикнул:

– Сиди тихо!

– Хорошо, – пискнул мальчишка.

Защитники Галикарнаса под предводительством Фидара ворвались во вражеский в лагерь и бросились к баллистам. Мастера, изготовлявшие машины, разбежались. Колубуд принялся тяжелой бронзовой кувалдой крушить хитроумные механизмы. Фидар мечом рубил канаты, крепящие рычаги. Машины, одна за другой, рассыпались. Где-то за лагерем, внизу шел бой. Отряд Эфиальта насмерть схлестнулся с македонянами.

– Там лошади, – дернула Томирис Исмена за руку. – Пойдем, посмотрим.

Ох уж эта ее любовь к лошадям! Пришлось Исмену пойти за ней. Они пробрались к загону.

– Смотри, какие высокие, – восхищенно шептала Томирис. – Вон, у того коня грудь широченная. Давай угоним.

Она откуда-то извлекла кусок медовой лепешки и подманила коня. Животное доверчиво ело из ее рук, а девушка гладила мощную шею.

– Эй! Кто там?

Из темноты вышел конюх, вооруженный копьем. За ним еще двое.

– Кто там вертится?

– Уходим! – потащил Исмен Томирис в темноту.

Они поспешили обратно. Но дорога оказалась отрезанной. Македоняне вернулись в лагерь, узнав, что диверсанты ломают осадную технику. Отряд Фидара спешно отступал. Вслед летели копья. В темноте ничего не разобрать. На Исмена налетел здоровенный македонянен, свалил его ударом пельта и занес короткий ксифос, чтобы прикончить. Томирис сзади вогнала в спину гоплита кинжал. Он взревел от боли и выронил меч. На них выскочил еще один, целясь копьем Томирис в голову. Исмен бросился ему под ноги, свалил.

Исмен и Томирис бросились бежать, не разбирая дороги. Спотыкались, падали, помогали друг другу подняться, продирались сквозь колючие кусты. Остановились только, когда поняли, что ушли от погони.

Начинало светать. Огляделись. Место не знакомое. Тихо. Кругом белые скалы. Дальше густой горный лес с низкими корявыми деревцами. Сбоку слышался шум прибоя. Город остался внизу, а между тем местом, где они сейчас находились и крепостной стеной – лагерь македонян. Эх, в потемках побежали не в ту сторону!

Томирис устало опустилась на пористый камень известняка.

– Анаксириды порвала, – посетовала она, показывая дыру на бедре.

– А я ногу сбил, – пожаловался Исмен, присел рядом и принялся снимать обувь.

– Конечно, несся, как заяц, – засмеялась Томирис.

– Сама-то драпала – еле поспел за тобой.

Они нервно расхохотались, сами не понимая, над чем смеются.

– Пить хочу. Там, где-то внизу ручей журчит, – прислушалась Томирис.

Они спустились ниже на уступ. Тонкая струйка вытекала из расщелины в скале. Под ней образовалась небольшая лужица. Вода