дочерью пряталась в шкафу в своей квартире во время облавы. Они нашли ее дочь, но не ее. Девочка плакала и кричала, чтобы мама ее спасла. Но та молчала – и потому выжила. Я знаю эту историю от самой матери, которая, рыдая, говорила, что предпочла бы умереть, вместо того чтобы продолжать жить с этими воспоминаниями.

Другая мать пряталась с сыном в подвале… Ее сын вышел наружу в неподходящее время; его схватили и расстреляли на месте. Мать слышала это, но хранила молчание…

Молоденькой еврейке предложили выбрать, кого казнят на следующий день: ее мать или ее мужа. Отцу предложили сохранить жизнь при условии, что он будет стоять и смотреть, как повесят его сына, и при этом улыбаться. Если улыбка пропадет с его лица, его тоже повесят. Он стоял и улыбался…

Кто осудит этих людей за стремление выжить? Сейчас, годы спустя, я стараюсь не судить, а просто рассказывать, потому что мы, выжившие представители рода человеческого, должны знать, на что бываем способны, каким бы мрачным и невыносимым это знание ни было. Но знать – не то же самое, что вытерпеть, и я не уверена, что это знание само по себе дает нам право судить. Никто не может предсказать, как сам отреагирует на немыслимое требование. Потому что, хотя физические и психологические пытки сломали очень многих, некоторые отвечали на них с подлинным духовным величием. Я знаю таких людей и слышала о многих, кто помогал другим страдальцам ценой собственной жизни, брал на себя чужие «преступления», сознательно предпочитал смерть жизни в унижении. Доброе начало в человеке неистребимо, и об этом тоже необходимо напоминать.

Мемуары Янины призывают к терпимости. «Мрачное и невыносимое» знание человеческих качеств, полученное ею в годы войны, лишь укрепило ее веру в фундаментальную ценность и достоинство каждой человеческой жизни. В мемуарах говорится о многих украинцах, поляках и немцах, которые сохранили в себе доброе начало – сострадание, мужество и готовность к самопожертвованию, – и тех, кто проявил начало злое – бесчестное, коварное и даже убийственное. Она признавала, что оба этих начала сосуществуют в человеческой природе, и ее мемуары показывают, что невозможно предсказать, какое возобладает в конкретной ситуации, основываясь на идеологии, национальности, гражданстве или вероисповедании.

Мемуары Янины призывают также к милосердию. Она понимала, что в условиях невыносимых страданий и насилия люди могут поступать в несвойственной им манере, как никогда не поступили бы в мирное время. Она не оправдывала их за тот вред, который причинял другим их выбор. Она считала, что каждый должен отвечать за свои поступки, но также верила, что людей не определяют их самые достойные или недостойные действия. Такое убеждение дает почву одновременно для цинизма и для надежды: даже герои не без греха, и даже злодей может показать себя героем.

В своей благотворительной и подпольной работе Янина не задавалась вопросом, достойны ли люди, которым она помогает, спасения. Это были человеческие существа, и они страдали, поэтому она считала своим долгом помогать им, проявлять милосердие, дарить надежду.

История Янины – это призыв к терпимости, милосердию и надежде.

Кода

Янина завершила свои мемуары двухстраничной главой под названием «Возвращение в Майданек». Там описывается поездка, которую она совершила вместе со шведской делегацией вскоре после освобождения лагеря. Мы цитируем здесь конец этой главы, чтобы Янина сама сказала последнее слово в своей истории.

Я шла вместе с делегацией. Я говорила, рассказывала и показывала, объективно и негромко. И я понимала, как они смотрели на меня, задаваясь вопросом, как я видела все это и выжила. Физически я была еще слаба. Наверное, легко было представить, как участие в тех событиях за несколько лет могло меня полностью раздавить. Я задала себе тот же вопрос, который читался в их глазах: как я справлялась, что заставляло меня продолжать? Вполне естественно было бы сдаться, перестать ездить в Майданек, скатиться в нервный срыв. Но тогда у меня не осталось бы причины жить. Когда столько людей так отчаянно нуждались, я должна была жить, чтобы помогать им в нужде. Я была лишь одним членом в громадной страдающей человеческой семье. Если бы я думала только об опасности, грозящей мне или тем, кого я любила, я ничего бы не стоила. Но если мое выживание означало пользу для других, мне надо было найти силы, чтобы продолжать жить. Это внушало мне чувство, что я чего-то достигла, даже гордость. И их никто не мог у меня отнять. Я достигла не всего, на что надеялась, но я старалась, и мои усилия имели значение, а значит, имела значение и моя жизнь, вот почему я продолжала стараться.

Потом я подумала о тех, кто сломался, физически и морально, кто предал других в надежде спастись самому. От их лица я могу сказать одно: ни у кого нет права судить. Никто не был на их месте – на их ужасном месте, зачастую залитом кровью. Сколько бы мы ни рисковали своей головой, мы делали это по собственной воле. А они были связаны по рукам и ногам, и человеческое достоинство выколачивали из них. Они не вызывались на роль мучеников. Большинство их них, вне всякого сомнения, просто хотело жить свою спокойную, незаметную жизнь, без подвигов и славы. Их превратили в мучеников насильно, а это куда тяжелей, чем сознательно рисковать головой ради идеалов.

Нам остается только помнить о них. И вслед за нашими предками, молиться: «Исгадал, вискадаш», – в Каддише за мертвых; и, как настоящая графиня Суходольская: «Кирие Элейсон, Кристе Элейсон».

Мы будем помнить…

Благодарности

В процессе проверки мемуаров Янины и прояснения подробностей ее биографии мы опирались на поддержку, советы и помощь многих людей в разных странах. То, что мемуары Янины сохранились и были опубликованы, произошло в первую очередь благодаря Генри Мельбергу, который доверил свой перевод на английский рассказа Янины Артуру Лейтону Функу из Университета Флориды. Функ приложил немало усилий к тому, чтобы история Янины стала известна. Он не только передал перевод Генри Мельберга Барри, но также создал отдельную версию мемуаров, подчистив перевод и добавив к тексту аннотации. С позволения Бобби Кертис и Йери Хью, дочерей третьей жены Генри, Сьюзи Блэкмен Кларк, Функ передал эту аннотированную и отредактированную версию мемуаров в Мемориальный музей Холокоста США (ММХ) вместе с фотографиями Янины и Генри Мельберг.

В ранних исследованиях по Янине Барри помогала