Но сейчас Майк, как и многие люди, еще не испытавшие каких-то сильных потрясений, очередной раз убедился, что абстракция и живая реальность – вещи очень разные; Атлантика преисполнила его такого благоговения, что Джилл пришлось прикрикнуть:

– Майк! Не смей!

Майк обрубил свои эмоции и припрятал их про запас, а затем уставился на уходящую за горизонт водяную гладь и начал оценивать ее размер, пока в голове не зазвенело от троек, степеней тройки и степеней степеней.

– Девицы, – возгласил Джубал, как только машина коснулась посадочной площадки у Дворца, – вас четверо, окружите его со всех четырех сторон и не стесняйтесь при случае отдавить кому-нибудь ногу или садануть локтем под дых. Твоя, Энн, мантия – тоже совсем не причина вести себя тютей, когда эта публика начинает напирать, топчи им, к чертовой матери, мозоли. А может, тебе и вправду нельзя?

– Кончай мандражировать, начальник. Никто и никогда на Свидетеля не напирает. К тому же я на шпильках и хрупкостью телосложения не отличаюсь.

– О’кей. Дюк, ты свою задачу знаешь, но как только будет возможность, отправь Ларри сюда, пусть ждет у машины. Мало ли, вдруг понадобится.

– Грокаю, начальник. А ты бы и вправду поменьше дергался.

– Сколько хочу, столько и дергаюсь. Пошли.

Харшоу, четыре девушки, Майк и Какстон вышли из машины, и та сразу же взлетела. Встречающих было не очень много, а представителей прессы – очень мало.

– Доктор Харшоу? – (а кого они, собственно, ждали?) громко вопросил вышедший навстречу человек. – Я Том Бредли, старший помощник генерального секретаря. Сейчас вы пройдете в кабинет мистера Дугласа. Он хочет встретиться с вами до начала переговоров.

– Нет.

– Вы, вероятно, меня не поняли, – недоуменно моргнул Бредли. – Это указание генерального секретаря. Ах да, он сказал еще, что с вами может пройти и мистер Смит – это, значит, Человек с Марса.

– Нет. Мы пойдем только всем скопом, даже в туалет. А сейчас идем прямо в конференц-зал. Пусть кто-нибудь нас проводит. И встречающие пусть посторонятся, и без того шагу ступить негде. А тем временем у меня есть для вас поручение. Мириам, письмо.

– Но послушайте, доктор Харшоу…

– Я же сказал – нет! Ясно вам? Доставьте это мистеру Дугласу – немедленно, – затем возьмите с него расписку и принесите ее мне.

Харшоу взял у Мириам заклеенный конверт, расписался поперек его клапана, поставил поверх подписи отпечаток большого пальца и вручил письмо застывшему в растерянности Бредли.

– Скажите ему, чтобы прочитал сразу же – до начала переговоров.

– Но ведь генеральный секретарь хочет…

– Генеральный секретарь хочет прочитать это письмо. Молодой человек, у меня могучий дар ясновидения. И я могу с уверенностью предсказать, что если вы не поторопитесь – завтра вас в этом дворце не будет.

– Джим, займись этим ты, – сказал Бредли и торопливо удалился.

Джубал облегченно вздохнул. Над письмом пришлось много попотеть; они с Энн просидели чуть не всю ночь, сочиняя, а затем отвергая один вариант за другим. Джубал хотел заключить соглашение у всех на виду, под прицелом кинокамер и фотообъективов, однако не желал ни ловить Дугласа врасплох, ни сообщать ему все подробности будущей своей тактики переговоров.

Теперь вперед вышел вызванный Томом Бредли «Джим»; опытный взгляд Джубала сразу распознал в этом молодом парне одного из тех неглупых, пройдошистых карьеристов, которые всегда роятся вокруг власть имущих и охотно выполняют для своих хозяев всю грязную работу. Короче говоря, Джубал тут же его невзлюбил.

– Меня зовут Джим Санфорт, – ослепительно улыбнулся молодой человек. – Я пресс-секретарь шефа, а теперь буду пахать и на вас – организовывать интервью, встречи с прессой, все такое. К сожалению, у нас еще не все готово – в самую последнюю минуту пришлось переехать в зал побольше. Поэтому я думаю…

– А я думаю, что мы пойдем в зал. Постоим на своих двоих, пока не принесут стулья.

– Доктор, да вы не понимаете. Там же полный бедлам – устанавливают оборудование, тянут провода, не протолкнуться от репортеров…

– Вот и отлично. С ними-то мы и побеседуем.

– Нет, доктор, нет. Я получил указание…

– Молодой человек, вы можете взять свои указания и засунуть их… надеясь на вашу сообразительность, не буду говорить, куда именно. Вы нами не распоряжаетесь. Вы для нас никаких интервью не организовываете. Мы прибыли сюда с одной-единственной целью – для участия в открытых для прессы переговорах. Если переговоры задерживаются – мы встретимся с прессой, в том же самом, предназначенном для переговоров, зале.

– Но…

– Между прочим, вы уже битый час держите Человека с Марса на ветру. Послушайте, – возвысил голос Джубал, – есть тут хоть кто-нибудь, способный проводить нас в конференц-зал?

– Хорошо, доктор. – Кадык Санфорта судорожно дернулся. – Идемте.

Конференц-зал кишел журналистами и техниками, однако там успели уже установить большой овальный стол, стулья и несколько столиков поменьше. Майка сразу заметили; несмотря на все протесты Санфорта, вокруг него сгрудилась толпа, и лишь ценой больших усилий эскадрону амазонок удалось пробиться к большому столу. Джубал усадил Майка между Джилл и Доркас, а Энн и Мириам – за их спинами, в качестве прикрытия. После этого все присутствующие получили полную возможность задавать вопросы и фотографировать; еще до отлета из дома Джубал предупредил Майка, что обстановка предвидится суматошная, люди будут делать странные, неожиданные вещи, но все равно он не должен – без указания Джилл – предпринимать излишне радикальные меры (не нужно, чтобы люди и предметы исчезали, не нужно останавливать людей и тому подобное).

Майк воспринял окружающую суматоху с мрачной серьезностью; чтобы успокоить своего пациента, Джилл не выпускала его руки ни на секунду.

Джубал хотел, чтобы марсианского претендента снимали, и чем больше – тем лучше, не боялся он и вопросов. Недельный опыт общения с Майком убедил его, что ни одному репортеру такой орешек не по зубам. Ну что можно выкачать из интервьюируемого, который каждый вопрос понимает буквально, отвечает в двух словах и замолкает?

Так оно и вышло. Ответы Майка не отличались большим разнообразием, чаще всего это было «Я не знаю» или «Прошу прощения?».

Предвосхищая будущую схватку вокруг статуса Майка как наследника, корреспондент «Рейтер» попытался тихой сапой провести свой собственный тест на правоспособность:

– Мистер Смит, насколько вы знакомы с законами о наследовании?

У Майка были большие трудности с гроканьем земного понятия «собственность», а особенно идей «завещания» и «наследования»; памятуя об этом, в своем ответе он строго придерживался книжного текста – Джубал быстро узнал первую главу трактата Эли «О наследовании и завещании».