Все те прекрасные мгновения, что не дали ей провалиться во тьму. Все те секунды, что она хранила в своей душе, как величайшую драгоценность.

Нари забилась, не зная, как избавиться от боли, что искала выхода и не находила.

– Кричи, Нари, – тихо сказал Керин, прижимая ее к себе – такую хрупкую, такую сильную девочку. – Кричи.

И она закричала, выгнувшись в его руках, как никогда не кричала прежде.

Захлопали двери, на крыльцо выбежал Скай, а после – все остальные. Маргарита хотела кинуться к дочери, но Скайгард удержал ее. Потом они тихо вернулись в дом.

Крик перешел в рыдания. Рыдания превратились во всхлипы. Нари была вся мокрая и тряслась, как в лихорадке, а Керин укачивал ее в объятиях, терпеливо ожидая, когда Нари расслабится и можно будет поднять ее на руки, чтобы отнести в дом.

– Ш-ш-ш, моя хорошая. Все, все… Уже все позади…

Снег припустил сильнее, и Нари накинула капюшон. Скоро зима. Подумать только, прошло уже полгода с того вечера, когда она рыдала у Керина на руках – вечера, который все изменил. Нари больше не заговаривала о том, что должна уйти, а Керин тоже не заводил разговора об этом, просто был рядом. В ту ночь он отнес ее в дом на руках, уложил в кровать прямо в верхней одежде, сам лег рядом и обнимал, согревая, пока Нари не перестала дрожать.

– Заждалась, моя родная? – голос Керина выдернул Нари из воспоминаний – он сбежал по ступеням, победно размахивая перчатками. – Еле нашел! Ну и денек мы выбрали для того, чтобы идти в ратушу!

Нари невольно наморщила нос. Ратуша! К чему эти условности! Будто без записи в книге регистрации браков их семья станет ненастоящей. Нари давно уже не верила ни в обряды, ни в ритуалы, тем более что брак этот останется недействительным до тех пор, пока жив Арен.

Но все-таки она пошла на эту уступку. Сейчас с трудом могла понять, как же это получилось. Точно не ради папы. Хотя он места себе не находил с тех пор, как Керин оставался на ночь в комнате дочери – при том, что они всего лишь лежали, обнявшись.

– Так что ты там рассказывал мне про обряд, совершившийся во сне? – спрашивал Скай утром следующего дня, сверля Керина черными, словно тьма, глазами. – Хорошо бы еще и наяву!

Керин открыл рот, несомненно для того, чтобы заявить, что он готов, но Нари его опередила:

– Папа, я ничего не хочу. Это все неважно. Один обряд, другой обряд, теперь еще запись в книге. Зачем? Пожалуйста, оставьте меня в покое с этой ерундой! Ты не веришь Керину?

Она подняла взгляд и встретилась с глазами отца, которые, смотревшие сначала строго и грозно, смягчились и потеплели.

– Верю, Горошинка. Конечно, верю, – признал он.

– Тогда оставим этот разговор.

Нари незаметно пожала пальцы Керина: «Ты ведь не обиделся?», он улыбнулся в ответ: «Все в порядке. Главное, что ты рядом».

Маргарита вздохнула украдкой. Ей, выросшей в строгих правилах, трудно было принять такое решение дочери. Но, с другой стороны, вокруг давно творилось что-то невообразимое. Достаточно уже того, что правитель химер Кер-Рин-Дар Харосс спасал ее дочь от короля драконов. Так что, пожалуй, на правила и догмы в этом хаосе давно пора наплевать.

Упоминание о ратуше нет-нет да всплывало в разговорах и в последующие дни, хотя вопрос брака оказался наименьшей проблемой из всех.

Первые места в списке занимали совсем другие трудности. Нари разыскивали. А зная короля Зула Виларда и принца Арена, можно было предположить, что они будут настойчивы в поисках. Семья Ньорд нанесла смертельное оскорбление королевской семье, а драконы мстительны, но терпеливы. Могут выжидать годами, прежде чем нанести удар.

К тому же, даже если бы они отступились от Нари, Виларды сделают все, чтобы вернуть в Небесные Утесы Маргариту и ее магию. Пока несколько ритуальных кинжалов находилось в распоряжении короля, но оставлять на свободе леди Ньорд он явно не собирался.

Самое ужасное, что ни Керин, ни Скай ничего не могли с этим поделать. Последний шаг – открытое противостояние с королевским домом, а это значит снова война, снова жертвы и среди химер, и среди драконов. Керин еще надеялся разрешить дело миром.

А пока оставалось только скрываться. Каждые две недели они меняли место жительства – подданные уступали жилища своему повелителю.

Нари уже сбилась со счета – в каких только домах они не побывали: огромные имения с садами и слугами, маленькие загородные хижины, городские постройки, теснившиеся бок о бок с домами обычных людей.

Скайгард и Маргарита тоже носили защитные амулеты – не такие сильные, как у Нари, но и они успешно скрывали чету Ньорд от любопытных глаз.

Дедушка носить амулет отказался и переезжать не стал. Он все так же уединенно жил в небольшом особнячке, куда Керин поселил его с самого начала. На уговоры Ская отвечал, что слишком стар для всех этих волнений, а если уж сукин сын Арен или даже сам король заявятся к нему, он скорее перегрызет им глотку, чем выдаст местонахождение внучки.

Нари несколько раз навестила его – чаще не получалось: возвращаться в одно и то же место было слишком рискованно.

– Будь терпелива с дедушкой, – напутствовал ее Скай. – Он очень стар даже для дракона, а мир меняется так быстро, что ему за ним не успеть…

Нари не понимала, что имел в виду отец, до тех пор, пока не постучала в дверь тихого особняка, стоящего на окраине города. Небольшая лужайка перед крыльцом, с задней части дома разбит палисадник, маленький пруд – так мирно и уютно. Но каково дедушке живется здесь после того, как он был хозяином замка Ньорд?

Нари ожидала, что откроет слуга, но старый лорд Ньорд сам вышел на крыльцо. Прижал внучку к груди, но скоро задвинул ее за спину, отправляя в коридор, а на Керина сощурился с недоверием.

– Этот останется за дверью, – проворчал он.

Нари так опешила, что встрепенулась только тогда, когда дедушка закрыл замок, оставляя Керина снаружи. Теперь она поняла, почему папа просил быть терпеливой.

– Между прочим, «этот» хозяин дома, в котором ты живешь, – не выдержала она. – Немедленно пусти его!

– Ничего, Нари, я пока подышу свежим воздухом, – спокойно ответил Керин, наклонившись к замочной скважине. – Общайся с дедушкой.

С первого же взгляда Нари поняла, что дедушка сильно сдал: волнение за любимую внучку сделало свое дело. Он ссутулился, глаза, что прежде горели темным, грозным огнем, погасли, но при взгляде на Нари все так же осветились нежностью. В разговоре с ним Нари не касалась тяжелых тем. Они беседовали о ничего не значащих вещах: о погоде, о том, что в подвале завелись крысы – пренеприятные создания, но лучше, чем пискуны, о том, что Нари должна одеваться теплее – ей нужно беречься в таком положении. Нари терялась, не зная, какая часть правды известна дедушке. Или родители, щадя его, не стали говорить самого страшного? Однако, когда они прощались, старый лорд Ньорд наклонился к уху внучки и сказал: