Чаушев горько улыбнулся в седые коротко подстриженные усы.

— Вот так зимний шторм нам помешал попасть в Европу… и помог попасть на Дорогу. Забавно, правда?

Я промямлил что-то невразумительное, так как ничего забавного в услышанном не нашел.

— То, что в Крыму существует Переход в другой мир, знали, конечно, немногие, — продолжил Чаушев. — Так, верхние чины царской охранки, кое-кто еще из особо приближенных к императору… Существовал даже план по эвакуации его высочества и двора через этот Переход, но освободить Романовых не сумели: слишком мало трезвомыслящих людей в командовании было, да и решительных не хватало…

«Внимание, Алексей, внимание, — попытался я сосредоточить на информации мысли. — Значит, в Крыму существует еще один Переход. Не по нему ли мою семью и должны были доставить на Гею?»

— А этот Переход до сих пор действует? — робко поинтересовался я.

— Неизвестно, — мотнул бородой Чаушев. — Он и тогда работал не очень, но во время эвакуации почему-то стал открытым стабильно. — Капитан прищурил глаза. — Есть между Алуштой и Ялтой место, где серая горная тропка вдруг приобретает оранжевый оттенок…

Я начал лихорадочно вспоминать, на какой из горных дорог в тех местах я видел оранжеватый асфальт.

— Тогда нашелся кто-то из знающих, кто открыл информацию про этот Переход, и отчаявшиеся беженцы лавиной потекли по горным тропам, — рассказывал дальше Чаушев. — И уйти смогли многие: военные, интеллигенция с семьями, дельцы и коммерсанты, медики и санитары Красного Креста… Среди бежавших было достаточно женщин и оружия, чтобы можно было обосноваться где-то и начать новую жизнь. Или среди русской и не очень русской интеллигенции и целого зоопарка дельцов оказалось слишком много Проходимцев, или каким-то образом Переход оказался открытым для всех, но в другой мир попали многие. Сколько же всего тысяч прошло Переходом за недели эвакуации, я не знаю. Правда, некоторые так и сгинули в этом жутком мире, куда вывел нас Переход, так и не понимая, что оказались неизмеримо далеко от Земли и России. Кто-то умер от лишений, кого-то сожрали местные твари, кто-то сошел с ума, считая, что попал в ад… Если бы не местные кочевники, что разбили неподалеку лагерь и помогли нам найти Переход в тот мир, что зовется сейчас Новым Светом… Не знаю, может, и не разговаривал бы я с вами сегодня!

— Легко было принять факт, что вы далеко от родины? — спросил я, представляя перепуганную разношерстную массу людей, что, используя последнюю надежду — непонятные врата в другой мир, бежали, спасая себя, свои семьи и все самое ценное, что можно было с собой унести.

— Сначала было легко от осознания того, что мы далеко от последствий революции. Большевики-то уже на полуострове были, слух дошел, что они Врангеля уже опрокинули, стало быть — недалеко от нас были. Я сам многого не видел, но наслышался от беженцев изрядно про «справедливость» и «человеколюбие» восставших масс и их вождей, так что наивных надежд не строил. Да и попроще мне было из-за молодости моей, чем остальным. Молодой-то быстрее всему учится и привыкает к новой обстановке. Да-а… Хотя к тому месту, куда мы попали, привыкнуть было непросто. Хорошо, что большую часть беженцев составляли военные и при них было оружие и боеприпасы, даже пулеметы и несколько легких пушек один предприимчивый артиллерийский полковник умудрился протащить, иначе всех бы в том богомерзком месте либо убили разбойники, либо обратили в рабство, либо сожрали адские твари… Да, мы тогда ровным счетом ничего не ведали о Дороге и веренице миров, что она соединяет. Так же как и о том, что и физические качества этих миров могут разительно отличаться от Земли.

Чаушев внимательно посмотрел на меня, словно оценивая, и я смущенно потупился под тяжелым взглядом его проницательных глаз.

— Поняли, что к чему?

— Время в этом мире быстрее текло? — сделал я предположение. — Э-э, вернее, медленнее?

Капитан вздохнул.

— Время? Нет. Время-то текло так же, только… — Капитан сделал паузу. — Мир тот быстрее других в пространстве двигался. Понимаете?

Теорию относительности я все-таки знал, хоть и не из учебников, а из художественной литературы. Ну, основы знал, конечно.

— Принцип понимаю.

— Этого достаточно, — Чаушев сел вертикально в кресле, его лицо подтянулось, вновь стало резким, жестким. — Нам о другом поговорить нужно: я упоминал о маленьких осколках Дороги, что в «Перстах Судьбы» используются, ну, в сканерах для определения Проходимцев? Так вот, они и будут вашим заданием. Так сказать, попутной работенкой.

Я с трудом переключился с рассказа капитана на деловой лад, приходилось направить мозг совсем в другое русло. Да и усталость давала о себе знать: я не спал почти полтора суток, которые еще и были так заполнены всякими событиями, что и на иной месяц хватило бы с лишком.

— В каком смысле — «попутной работенкой»?

Говоря по правде, мне до чертиков надоело, что от меня все время кто-то что-то хочет. Я просто почувствовал какую-то глобальную, тотальную несправедливость по отношению к своей особе. Как будто свет клином сошелся на моей скромной особе, как будто нет на Дороге Проходимцев, кроме меня!

Чаушев, видимо заметив мой недовольный вид, прищурился, словно говоря: «Никуда ты, милый, не денешься!» — одним движением руки над столом раскрыл голографический планшет. Над поверхностью небольшой панели, напоминающей электронную книгу, снова появилась светящаяся плоскость экрана, на нем замелькали какие-то символы, начала вращаться сложная трехмерная паутина непонятной пространственной модели.

— Вот смотрите, — Чаушев ткнул пальцем в какой-то алый узел на паутине. Тот сразу приблизился, разбух, засветился вереницей символов. — Это — Аканэ, или Пион. Вам нужно попасть туда по заданию Братства. Мне неизвестно, что они вам обещали в награду за доставку груза, но могу предложить вам еще одну работу. Не волнуйтесь: оплата будет очень высокой. К тому же, — Чаушев прищурил левый глаз, — вам без моей помощи не выбраться с Шебека. Особенно при всем том, что вы здесь натворили, пусть даже и спасая своего штурмана. Я не говорю даже о том, что никакие вы не спортсмены и вам было бы положено сидеть в изоляторах или, в лучшем случае, быть высланными за пределы этого мира. А чего мне стоило отбить вас у безопасников! Если бы не мое особое положение на Шебеке благодаря парочке услуг, оказанных правительству этого пожирающего себя мирка…

Мне совсем не нравилось то, что капитан говорил, хотя сам Чаушев был симпатичен. Я, несомненно, сейчас должен был бы почувствовать беспокойство и скрытую угрозу, но ничего такого я не ощущал: создавалось впечатление, словно хороший преподаватель отчитывает немного проштрафившегося, но — симпатичного ему ученика, отчитывает, чтобы позже сказать что-то вроде: «Ну а теперь посмотрим, как выйти из такого положения с твоим зачетом!»

Я решил не напрягаться и подождать подобной фразы.

Она не замедлила.

— При всем этом я не могу отказаться от того, что мне весьма приятен факт, что вы основательно припалили нос торговцам телами. Надо признаться, что этим вы доставили мне немалое удовольствие.