— Да, она была в молитвеннике. По завещанию Анисе епархия является единственным наследником. И теперь вы, святой отец, владеете премилым участком земли.

Отец Клеман поставил на стол два стакана:

— Монсеньор Леру решит, что с этим делать.

Полицейский произнес с немецким акцентом:

— У вас найдутся соленые крендельки с тмином для инспектора Деррика?

— Ну конечно.

Открыв шкаф, священник достал крендельки. Кюш увидел заполненные продуктами полки.

— Пожалуй, смерть от голода вам здесь не грозит.

— Да, Луиза — предусмотрительная женщина и переживает теперешние события, как переживала войну. Тревога за завтрашний день, страх нехватки продуктов…

— Понимаю, но, если мой преемник прав, дело будет закончено сегодня же, и ей останется лишь открыть бакалейную лавку.

— Давайте поднимем тост!

— За осуществление всех наших планов!

Они чокнулись.

После обильной трапезы единомышленники решили выпить кофе.

— Мадам Рапо устроила нам настоящее пиршество.

Кюш взял пачку сигарет:

— Видите ли, в конечном счете я рад, что меня отстранили от дела.

— Почему?

Кюш закурил:

— Потому что мое начальство желает заполучить виновного и обязательно найдет такового. — Он протянул Клеману пачку: — Угощайтесь, если хотите.

Священник вежливо отказался, затем продолжил мысль капитана:

— Анж Дютур?

— Да, все указывает на него.

— И это действительно он?

— Не могу в это поверить.

— Почему?

— Слишком просто, даже если все улики ведут к нему.

— Зачем отрицать очевидное, раз все его изобличает. Вы терзаете себя, и это рискует породить у вас чувство вины.

— Возможно, вы правы, я действительно ненормальный.

— Вы наводите меня на мысль о дольках чеснока в бараньей ножке… Они такие крохотные, но ведь именно они придают блюду истинный вкус.

Кюш засмеялся:

— Сравнивать меня с чесноком!

— Я хочу сказать, что полиция может быть эффективной только в том случае, если кто-то ставит очевидность под сомнение. В случае с Сент-Эмильоном исход фатальный.

— Аминь, хорошая проповедь, аббат.

Отец Клеман сменил тему разговора:

— Тьерри, я хочу, чтобы вы сделали мне последнее одолжение.

— Какое?

— Раз мы оба уезжаем, пришло время сдержать ваше обещание, данное после настольного футбола.

— Ну как же, долг чести! Непростая работа — вспомнить целых тридцать лет. Моя исповедь будет долгой.

Клеман жестом указал на дверь:

— Тогда пошли.

— Клеман, я соглашаюсь только ради вас. Вы тоже в своем роде чеснок.

Рассмеявшись, отец Клеман встал. Они пошли по коридору в ризницу.

Лейтенант Мартен пришел в мэрию с конвертом в руках. Из туристического филиала вышел Нгуен. Когда в кабинет явился Мартен, Маджер с Перрашем изучали материалы дознаний.

— И что это дает?

Перраш сосредоточенно смотрел на конверт.

— Я принес заключение криминалистов относительно убийства сенатора и протокол присутствовавших на вскрытии. — Мартен протянул конверт Наде. — Теперь все документы надо отдавать мне.

— А… простите.

Перраш вполголоса читал отчет. Мартен с Маджер переглянулись.

— Что-нибудь интересное, майор?

Через несколько секунд майор поднял голову и разочарованно произнес насмешливым тоном:

— Ничего такого, чего бы я уже не знал. Предположительно время смерти между половиной двенадцатого и половиной первого ночи. Он получил пулю в плечо, однако причина смерти не в этом. Он умер от удушья, последовавшего в результате закупорки дыхательных путей денежными купюрами. Это ясно.

— А гильзы… что они говорят об этом?.. А следы ДНК?

Перраш был слегка раздражен вопросами Мартена:

— Сейчас дойду. Нет, никаких следов ДНК, только сам Фабр. Мы имеем дело с профессионалом. Есть две гильзы, и вот это уже интересно. Одна девятимиллиметровая, другая — пятимиллиметровая.

— Другими словами?

Перраш проронил профессиональным тоном:

— Это означает, что сенатор воспользовался своим оружием.

— А оружие, найденное Мартеном и Нгуеном?

— Это «люгер», ему соответствует девятимиллиметровая гильза, лейтенант Маджер.

— Каким образом Анж Дютур мог раздобыть этот «люгер»?

Слово взял Мартен:

— Это полуавтоматический пистолет немецкой армии. Вчера утром мэрша нам объяснила — мне и Нгуену, — что катакомбы часто использовали во время Второй мировой войны, впрочем, мы там нашли листовки той поры.

— Интересно. Дютур наверняка нашел «люгер», рыская в старых туннелях у себя под домом. Словом, решительно все его изобличает, можно закрывать дело.

Перраш встал и вышел из комнаты. Несколько минут Мартен и Маджер молчали.

— Лейтенант, у вас есть новости от капитана Кюша?

— Да, сегодня утром капитан прислал мне сообщение: он возвращается в Бордо и берет две недели отпуска.

— Тем лучше. Ему это пойдет на пользу.

Отец Клеман находился у себя в комнате. Он застегивал коричневую кожаную сумку. Два более объемистых чемодана стояли на кровати, готовые к пути. Открыв дверь, он вошел в гостиную. Там ждала мадам Рапо, в фартуке, завязанном на талии, с белым носовым платком в руках.

— Святой отец, я так взволнована.

— Не надо, мадам Рапо, такова жизнь, она состоит из приездов и отъездов, смеха и слез, рождений и смертей.

Луиза вытерла слезы:

— Ну вот… Так оно и есть, святой отец, ваш отъезд — это для меня отчасти и есть смерть.

— Мадам Рапо, епископство недалеко отсюда, и я обещаю навещать вас.

— Вы для меня столько сделали.

— Нет…

— Да, святой отец.

— Мадам Рапо, я вручаю вам этот конверт для отца Жозефа. Он будет здесь до конца дня.

— Да, святой отец.

— В этом конверте я сообщаю ему некоторые сведения о приходе, а главное, я написал для него проповедь по случаю похорон профессора Шане. Это облегчит ему задачу, у него не будет времени приготовить ее.

— Какой вы добрый, святой отец. Обо всем успеваете подумать.