— В КУМе проекторов много.

— Не хочу повторяться, — раздраженно повела плечами Криста.

— Тогда зачем заставляешь меня? К тому же я показала свой номер.

Сестра окинула меня сердитым взглядом:

— Вот ты как со мной… А я еще протянула тебе руку дружбы!

— Это ты о чемодане с моей одеждой? — Я горько усмехнулась, вспоминая, как удивлялась ее доброте, как надеялась, что она изменилась. Наивная. — Можешь забрать себе.

Резко развернувшись и слегка задев меня локтем, Криста, кипя от гнева, ушла прочь.

Я осталась одна. Ненадолго.

Укромный уголок заполнила тьма, поглощая свет. Испугаться толком не успела — самые надежные в мире руки обняли меня сзади, а самые желанные губы прижались к моей щеке, почти у самого уха.

— Элея, твои иллюзии невероятны, — шепнул Джаред. — На какое-то мгновение я поверил, что стою на Костяном перевале, скованный стужей.

Он говорил, шевеля дыханием мои волосы на виске, — и я млела. По телу растеклась нега. Пол перестал служить опорой, и мужчина крепче обнял меня, удерживая.

— Согрей меня теперь, моя чаровница.

Стон, сорвавшись с моих губ, послужил разрешающим сигналом — поцелуи Джареда переместились ниже, на шею.

И я окончательно сошла с ума. Боги… я умирала. Взбудораженность после выступления, приправленная стычкой с сестрой, усилила откровенные ласки.

Никогда ранее не испытываемое удовольствие толкало на безрассудство — запустив пальцы в волосы кромешника, я чуть потянула, требуя иных поцелуев. Страсть туманила голову, превратила меня в жадину — хотелось еще и еще…

Издав звук, похожий на довольное рычание, Джаред впился в мои губы.

Целовал неистово, жадно, прижимая к себе так сильно, словно желал слиться воедино. И я разделяла его желание.

— Моя, — не спрашивая, а утверждая, объявил он и поцеловал, будто клеймя.

— Ваша, — выдохнула в ответ.

Рыкнув, Джаред слегка прикусил мою нижнюю губу, наказывая за официоз в такой момент. Волнительно-острые ощущения…

Мне понравилось — и я нежно укусила его в ответ.

Произнеся что-то эмоциональное, но мне непонятное, он подхватил меня, устраивая так, чтобы я смогла обхватить ногами его бедра.

— Кхм-кхм! — кашлянули в сторонке голосом лорда Харна. — Взорвалась уже четвертая маглампа. Поэтесса решила, что из-за нее, и воодушевилась еще больше, боюсь, теперь она не покинет сцену.

Джаред застыл, тяжело дыша. Несколько мгновений удерживал меня на весу, не выпуская из объятий, затем медленно-медленно, так, чтобы я сползла по его телу, опустил на пол и снова крепко обнял.

Сумасшествие… Мы безудержно целовались при сотне свидетелей, пускай и разделяли нас декорации и тьма, призванная Джаредом.

Но жалела ли я об этом? Нет, ни капельки. Разве что смущение заставляло прятать лицо на плече у кромешника.

— Спускаемся в зал спокойно, — прошептал он, успокаивающе целуя меня в висок. — Никто ничего не видел и не слышал.

Одной рукой обнимая за талию, окутав вихрями тьмы, Джаред свел меня по ступеням вниз.

Все-таки мрак — замечательная штука, помогает маскироваться, уберегая от любопытных взглядов.

Лорд Харн вернулся на свой наблюдательный пост. Мы с Джаредом заняли свободные места в третьем ряду.

Я долго не могла успокоиться, выровнять дыхание, сердце стучало в груди как безумное. Справиться с заданием по возвращению самообладания нахально мешал кромешник — он гладил мою ладонь, выводя пальцами замысловатые узоры.

Спасло меня искусство — библиотекарь читала вполне приличные стихи, наполненные любовью к родине. Патриотка, оказывается.

— И напоследок я хочу поделиться с вами строками, которые бог вдохновения послал мне в минуту опасности. — Глаза девушки влажно заблестели. Выискав взглядом кого-то в полумраке, она добавила: — Этот чудесный мужчина спас невинных дев от подлых покровцев.

В зале зашумели.

Поэтесса, не обращая внимания на оживившихся зрителей, закрыла глаза и принялась эмоционально декламировать:

Последнюю строчку она произнесла экзальтированно, воздев к потолку тонкие руки.

— Посвящается лорду Харну, — добавила томным голосом после краткой паузы.

Очкастый кромешник в этот момент что-то говорил подошедшему к нему офицеру, поперхнулся словами. Закашлялся.

Тихо смеясь, коллега несколько раз хлопнул его по спине.

— У Мадлен появилась соперница? — не удержалась я от шутки.

— У наших избранниц их не бывает, — отстранении ответил Джаред, глядя на сцену.

Там устанавливали прямоугольник из досок, а в десяти — пятнадцати шагах от него небольшой стол. О таком щите говорила Мадлен? Значит, это предпоследний номер?

Гадать долго не пришлось — зельеварша появилась на сцене. Положив свой чемоданчик на стол, она деловито достала из него пояс с… ножами?

Ножами?!

Даже Джареда спросила, видит ли он то же, что и я.

— Да, это метательные ножи. Те, что на столе, немного отличаются от тех, что в поясе, явно тяжелее.

Зал замер. Все помнили, что специализация зеленоволосой девушки — зелья, а тут вдруг ножи!

В сгустившейся тишине Мадлен приблизилась к мишени, сократив расстояние на две трети. Вытащила из пояса черный нож и, держа за стальную рукоятку, бросила.

С глухим звуком он воткнулся прямо в «сердце» — на щите белели контуры человека, раскинувшего в стороны руки.

Новый нож. Замах. Бросок.

Попадание в «голову».

Мадлен сменила правую руку на левую и отступила назад, к столику, на треть расстояния.

Замах. Бросок. Попадание в «сердце» мишени.

Взяв два ножа, она бросила с двух рук одновременно — и поразила «ладони» нарисованного человека.

Дальше броски пошли с разворота. Пышный подол платья взметался, закручивался при поворотах влево-вправо — зеленая ткань мерцала и переливалась, будто по ней шла волна. Ножи летели в цель быстро, четко, красиво… Движения Мадлен напоминали танец. Танец смерти.

— Боги… она потрясающа, — высказала я вслух свою мысль.

И только сейчас заметила, что, переживая за соседку, вцепилась в ладонь кромешника. Он не возражал — успокаивающе гладил мою напряженную руку.