По метающему молнии взгляду я вижу, что она вот-вот набросится на меня с кулаками, как разъяренная тигрица. Что я, бл*дь, такого сказал? Я встаю следом и, сокращая расстояние между нами, с низким рычанием хватаю ее за плечи и с силой впечатываю в декоративный столб, отделяющий обеденную зону от гостевой. Не стоит никогда злить голодного и сексуально неудовлетворённого мужчину. Это может плохо кончиться.

— Ты, бл*дь, ты! — яростно хриплю я, стискивая пальцами ее скулы, чтобы не вздумала отвернуться, и снова этот затравленный взгляд испуганной, загнанной в угол лани. Сверкающие изумрудные глаза Эби наполняются паническим ужасом, тело деревенеет, когда я резко прижимаюсь к ней. Натянутая как струна, она мелко трясётся, упираясь ладонями в мою грудь. Мое сердце гулко бьется, дыхание перехватывает, и я шумно втягиваю аромат ее фруктовых духов. Некоторые вещи неизменны, как бы Эби ни пыталась казаться взрослой, она все еще пахнет клубникой и вишнями.

— Что ты делаешь? — жалобно пискнув, едва слышно бормочет Эби.

Зажатая в ловушке моего сильного охваченного возбуждением тела, она абсолютно беспомощна сейчас, и я собираюсь этим воспользоваться, несмотря на все ее попытки разжалобить меня. Надавив большим пальцем на нижнюю губу, оттягиваю вниз и, наклонившись, жадно впиваюсь, проталкивая язык в открывшийся в возмущении рот. Раздвигаю бедром ее ноги и требовательно вжимаюсь между ними, потираясь каменной эрекцией. От первого за херову уйму времени тесного соприкосновения с женской плотью все мое тело начинает болезненно пульсировать.

Сминая ее уста голодным поцелуем, опускаю ладони на задницу и жадно сжимаю, привлекая ближе, и гортанно рычу в захваченные в плен губы, не обращая внимания на полную пассивность Эби. Ослепленный невыносимой похотью, я нетерпеливо дергаю вверх подол ее платья и останавливаюсь, только когда она ощутимо впивается в мой язык своими острыми зубками. Зарычав, я отстраняюсь, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. Она совсем дикая. Воспользовавшись моим замешательством, Эби резко отталкивает меня от себя, отскакивает в сторону, быстро и нервно поправляет платье.

— Да что на тебя нашло! — задыхаясь и вытирая губы тыльной стороной ладони, свирепо спрашивает она.

Я не могу отвести от нее взгляд. Раскрасневшееся лицо, разметавшиеся волосы, припухшие губы и горящие неприкрытой яростью глаза. Я ни слова не слышу из того, что она говорит, поглощённый одержимой потребностью стащить с нее чертово платье и показать, наконец, кто в доме хозяин. А может это именно то, чего она ждет, чтобы ее нагнули и не оставили права выбора?

— Нет, — качает головой Эби, заметив неумолимую решимость на моем лице. Отступает, испуганно хлопая ресницами, пытается сбежать, но я догоняю и, властно обхватив ладонями тонкую талию, вжимаю грудью в стену. — Нет, остановись. Хватит! — кричит она, когда я вытягиваю ее запястья над головой. — Пожалуйста, — срывается на шепот, но я ничего не слышу и не понимаю. Удерживаю тонкие запястья одной рукой, второй резко дергаю молнию на платье, обнажая изящную спину, засовываю ладонь под бюстгальтер и жадно сминаю грудь, нежную, упругую, с затвердевшими сосками. Застонав, я прижимаюсь губами к ее затылку. В висках оглушительно стучит, в горле снова пересохло. Но меня мучает жажда совсем другого рода.

— Прекрати, я сказала, — сыплются яростные требования Эби, пока я без всяких прелюдий задираю мешающее платье, оголяя подтянутую аппетитную задницу.

В глазах темнеет от острого возбуждения, превратившего мое тело в одну напряженную, охваченную похотью мышцу. Черт, я не видел эту классную задницу целую вечность, а не трахал еще дольше. Но когда я нетерпеливо дергаю вниз кружевные трусики, Эби начинает биться и кричать, словно ее режут. Я зажимаю ладонью издающий резкие раздражающие звуки рот, расстёгиваю брюки, и спускаю их вниз.

Эбигейл снова пускает в ход свои зубы, впиваясь в мою ладонь, но пульсирующая, требующая удовлетворения боль в паху заглушает все остальные раздражители. С хриплым стоном прижимаюсь к аппетитной заднице раскаленным членом, резко потираясь надавливаю, и Эби внезапно затихает, прекратив попытки к сопротивлению. Она тихо всхлипывает, я отпускаю ее руки и, обхватив лицо, поворачиваю к себе, чтобы поцеловать, но не делаю этого, застывая в нерешительности, недоумении. Ее щеки залиты слезами, не поддельными, а ручьями, текущими из-под сомкнутых век, губы подрагивают от сдерживаемых рыданий.

— Черт, — со свистом выдыхаю я, запуская руку в свои волосы, другой подтягивая брюки. Неудовлетворённое желание никуда не испаряется, но я отодвигаю зов первобытных инстинктов на задний план, пытаясь лихорадочно привести мысли в порядок. Эби так и стоит, не шелохнувшись лицом к стене, как наказанный ни за что ребенок. Она не пытается одернуть платье, молчаливо роняя слезы. Я не знаю, что мне делать или говорить, понятия не имею, как прекратить пытку, в которую превратился наш брак. Глухой отчаянный стон срывается с губ, и я просто обнимаю ее, прикасаясь своей щекой к ее — залитой солеными слезами. Беру ее руку и переплетаю наши пальцы, прижимая к моей груди.

— Я сорвался, прости, — хрипло прошу прощения. — Я абсолютно вымотан. Ты меня измучила, Эби, довела до края. Я едва тебя не изнасиловал, а если бы не остановился, то ты бы ненавидела меня до конца жизни. Так не должно быть, понимаешь? Эби, мне нужны нормальные отношения, я хочу семью, хочу тебя. Скажи, что в этом такого ужасного и пугающего?

— У нас никогда не было нормальных отношений, — глухо отзывается она. Закрыв глаза, я провожу носом по влажной щеке и дурею от ее запаха.

— Но могут быть, Эби, — шепчу ей на ухо. — Хватит наказывать меня за тот первый раз, когда я вообще не соображал, что делаю. И за другой, когда ты была под воздействием Имитации. Почему ты не можешь простить меня столько времени? За то, что не заметил разницы? Я всего лишь мужчина, Эби, и я не увидел ничего запредельного в том, что ты хотела меня. Сегодня я впервые всерьёз раздумывал о том, чтобы угостить тебя Купидоном. И я не утрирую, не пытаюсь запугать, я действительно рассматривал подобный выход из сложившейся ситуации. Неужели мысль о том, чтобы быть моей женой в полноценном смысле этого слова, внушает тебе такой ужас и отвращение?

Отстранившись, я разворачиваю Эби лицом к себе, глядя в заплаканное лицо с распухшими искусанными губами. Она смотрит куда угодно, но не на меня. Отчаянная тоска сжимает грудную клетку, и