пружину курка вашего квантового ружья и прервал процесс. Какая удача! Вы делаете еще одну попытку, но, вспоминая с облегчением о прошлой попытке, отвлекаетесь и опять забываете перевести шкалу! В этот раз из-за случайной флуктуации шумов транзистора не сработала важная часть схемы. Это не может быть простой удачей, и вы понимаете, что, кроме поставленного вами квантового эксперимента с ружьем, происходят и другие квантовые процессы, не позволившие ружью убить вас. Даже если такие процессы совсем-совсем маловероятны, если есть хоть какой-то шанс, что вы выживете, многомировая интерпретация гарантирует, что с какой-то реальной вашей версией это все же произойдет. Но подождите: ведь квантовая механика — это все! Как же тогда вы вообще можете умереть? Не будут ли всегда происходить какие-то, казалось бы, удивительные события, которые не дадут вам это сделать?

С одной стороны, это, вероятно, правильно: если принять многомировую интерпретацию, то в любой момент до совершения убийства должны быть ваши «версии», совершенно неотличимые от вас, которые выживают просто благодаря капризам квантовой удачи. До тех пор, пока вероятность выжить строго не равна нулю, так и должно быть.

Но ощутит ли ваше Ты такое выживание? В случае квантового ружья кажется, что альтернативы нет: выбор между выживанием и смертью бинарен (либо то, либо другое) и происходит мгновенно. Если же есть разные степени выживания, дело обстоит совсем иначе. Рассмотрим связанный с этим вопрос. Вы когда-нибудь засыпали? Или вам когда-нибудь давали наркоз? Может показаться, что в рамках многомировой интерпретации ваш субъективный опыт будет состоять в том, что вы всегда пробуждаетесь на границе между дремотой и возвращением к сознанию. Но здесь мы должны спросить себя: «Является ли сознание бинарным состоянием?» Конечно, нет: сам сон — это одна из форм сознания. На каких-то стадиях сна рассудок (и мозг) столь же активен, как при бодрствовании. Умственная деятельность в каком-то виде продолжается даже при самом глубоком сне. Что-то (как, например, непоследовательные, перескакивающие с предмета на предмет мысли, роящиеся у вас в голове) исчезает или по крайней мере забывается. Но четко разграничить состояние сна и бодрствования невероятно трудно. Похоже — с учетом того, что в вашем субъективном ощущении себя эти процессы переплетены, — что, заснув, ваше Ты следует вдоль некоей траектории, где оно с разными разумными вероятностями частично находится в сознании, а при пробуждении каким-то совершенно невероятным образом перескакивает на некую квантовую ветвь, где вы находитесь в состоянии полного бодрствования. Можно представить себе, что смерть, даже если она происходит по внешним причинам и достаточно внезапно, чем-то очень похожа на это.

Как мы должны ко всему этому относиться?

Возможно, реальность действительно настолько фантастична и мы и впрямь субъективно «выживаем» при любой форме смерти, являющейся одновременно и бинарной, и мгновенной, даже если скорбящие о нас остаются в других мирах. В этом случае реальность, в которой нам пришлось бы жить, была бы довольно странной, но для реальности странность — не то препятствие, которое в силах не позволить ей быть такой, какая она есть[131].

Другой возможный ответ — считать подобные выводы чем-то reductio adabsurdum (то есть сведением к абсурду), что вынуждает нас отказаться от многомировой интерпретации, считая ее либо неполным, либо просто неправильным толкованием квантовой механики.

Или, может быть, что-то не так в рассуждении относительно субъективной точки зрения и субъективных переживаний. Например, ниже я приведу аргументы за то, что разум обладает «целостностью» во времени. Если субъективные ощущения никогда не могут оборваться мгновенно, а только трансформируются во что-то совершенно другое и размываются (как во сне), наши доводы становятся не столь убедительными.

Но когда думаешь об этом, становится неуютно. Иногда подобные мысли мешают мне спать.

(Или нет?!)

39. Ледяной сад

(Исикава, Япония, 1621 год)

Ты не можешь избавиться от мысли, что за годы твоих скитаний солнце стало греть слабее. Зверски холодная погода преследует тебя по всей Азии, и везде люди говорят о погибшем урожае и холодах, которых они отродясь не переживали.

Хотя ничто этого не предвещало.

Ранней осенью сад при храме был тих и спокоен. Он обладал какой-то потаенной силой. Раньше ты никогда не видел такого потрясающего переплетения мощи человеческого духа и величавой красоты природы. Ты радостно наслаждался видом, открывавшимся с любого валуна на любой тропинке; каждый опавший лист, каждая бабочка и каждое дуновение ветерка чувствовали, что они свободны и идеально подходят замыслу мастера.

Три дня назад начался ураган. Не просто дождь, снег или ветер, но — наводящее страх сочетание всех трех стихий. А затем наступили холода, от которых перехватывало дыхание.

Сад оледенел. Золотая рыбка вмерзла в лед пруда. Все абсолютно неподвижно, спокойно, как сама смерть. Ты смотришь на сад со слезами на глазах, и тут к тебе подходит старшая садовница.

«Не правда ли, красиво?» — спрашивает она. Ты отвечаешь ей взглядом, полным ужаса.

«Да, — уточняет она, — снаружи все неподвижно. Но загляни внутрь! Не беспокойся: жизнь есть!»

Поэтому более естественно представлять себе физическую реальность как существование в четырех измерениях, а не, как это делалось до сих пор, эволюцию трехмерного существования.

Эйнштейн «Относительность: специальная и общая теория»

После того, как тебя дублировали, перемещали, перестраивали и аннигилировали, самое время задержаться в саду и посмотреть на мир чуть по-другому. Представьте себе аккуратную, упорядоченную, компактную Вселенную. Если хотите, пусть это будет сфера конечного размера, заполненная массой и энергией. Со временем она расширяется, порождая из света и тьмы очаровательные закрученные галактики и собирая их в сверкающие диски и бисерные нити, столь приятные космическому глазу. Если тщательно все обследовать, то можно заметить, что по крайней мере один из крошечных каменных обломков в одной из этих галактик населен крошечными существами, которые миллион лет (или около того) снуют по его поверхности, занятые чем-то важным.

А теперь уменьшим немного масштаб и взглянем на то, как эта эволюция проходила во времени. Поместим начало в самом низу страницы и проследим путь каждой галактики: как она собиралась из кусочков, а затем, следуя закону гравитации и другим законам физики, двигалась — и движется до сих пор — куда-то вместе с другими галактиками. Нарисовав все это, мы можем спросить: «Действительно ли рождение Вселенной, или ее формирование, или ее стремительное движение происходит? Или Вселенная застыла, как сад после ледяного дождя?»

Ибо если мы верим, что есть фундаментальные законы, управляющие частицами и полями, которые и составляют содержание вселенной; если мы верим, что «сейчас»