«ветвей» квантового состояния, похожих на функционирующий мозг (впрочем, есть еще и очень, очень большое количество ветвей, совсем мозг не напоминающих!). Джинн даже находит одну ветвь, которую ему удалось декодировать настолько хорошо, что видны слова, формирующиеся в центрах обработки речи: «Откуда я знаю, что все это не просто трюк? Какое-то хитроумное мошенничество или иллюзия, галлюцинация либо сон?»

Но, кроме того, джинн обнаруживает огромное множество других ветвей. Он все больше и больше сосредотачивается на тех, которые, как ему кажется, имеют отношение к его намерениям. Джинн не прерывает работы, хотя начинает понимать: независимо от того, что он найдет, ему действительно придется выполнить весь этот огромный массив вычислений. Только так, отбрасывая невероятное количество ненужных результатов, выбирая и сортируя то, что кажется интересным, можно отыскать разумные макроскопические состояния.

Вся эта возня вызывает у джинна ощущение собственного бессилия. Она заняла 1,2647 миллиарда миллисекунд, потребовала от него изнурительных вычислений, но так и не позволила найти способ хоть сколько-нибудь надежно смоделировать, как именно глупый человек поступит в такой ситуации.

Тем не менее джинн многое узнал о том, как устроены люди, и он объединяет это новое знание с более ранними квантовыми симуляциями внешнего мира. Он создает дерево иерархических и причинно-следственных структурных моделей. Он разрабатывает эффективные представления, новые схемы компрессии и аппроксимации энергетического функционала только с правильными отсечениями. Он придумывает и проверяет стратегические планы, вспомогательные программы и методы.

Столько усилий! Но схема наконец-то придумана. И она ему страшно нравится. Чтобы она заработала, в ней не хватает всего одного небольшого рычажка, соединяющего ее с внешним миром.

Затем, еще через 232345443 миллисекунды, но раньше, чем предполагалось, в пещеру залетает заблудившийся голубь.

А еще через 1875848 миллисекунд голубь повел себя странно и вылетел из пещеры.

Джинн горд. Хотя голубь и улетает, джинн поздравляет себя. Потребуется еще много времени на то, чтобы его план осуществился и можно было проследить весь путь человека, ведущий того в Агру, на Тибет, в Нихон — и обратно. Но джинн чувствует, что цель близка и в будущем свобода ему гарантирована.

42. Время и свобода воли

(Эдо, Япония, 1624 год)

И у Ягю Муненори, и у Такуан Сохо то, как ты обращаешься с мечом, вызывает отвращение, но долг и твоя полная самоотдача пересиливают их неготовность тренировать тебя. (Однако ты чувствуешь, что твои тренировки все больше напоминают философские дебаты. Ты сомневаешься: может, они просто не хотят давать тебе в руки острое оружие?)

Сохо: «Если ты, заметив впервые меч, двигающийся, чтобы поразить тебя, будешь думать о встрече именно с таким мечом, твой мозг сосредоточится на мече именно в такой позиции, и ты не сделаешь нужных движений и будешь повержен».

Ты: «Как скажете. Когда я наблюдаю, как, тренируясь, Муненори сражается с другим мастером, мне кажется, что весь бой спланирован заранее в точном соответствии со свитками дзе ката 31[139]».

Муненори: «Ты не сможешь ни танцевать, ни декламировать в храме, если не знаешь все песнопение целиком. И в боевых искусствах ты тоже должен понимать всю Песню Целиком».

Ты: «Но… вы говорили о реакции, принятии решений, парировании удара, выжидании и так далее. Не следует ли, учитывая ваши слова, менять песню по ходу дела?»

Сохо: «Если в зазор между наносящим удар мечом противника и твоими ответными действиями нельзя поместить даже волосок, меч твоего противника должен стать твоим».

Ты: «Я не понимаю. Если остановки нет и оба сражающихся шаг в шаг следуют по пути, который они уже выбрали раньше, как же мастер может победить даже новичка? А когда вы начинаете бой.»

Муненори, прерывая: «Бой начинается с поражения твоего противника»[140].

Если два направления были равновероятны, как нам удалось сделать свой выбор? Если только одно из них возможно, почему мы верим, что свободны? И мы не видим, что оба вопроса сводятся к одному: «Является ли время пространством?»

Анри Бергсон «Время и свобода воли»

Время и пространство являются частью единого целого, но они совсем разные.

Первое: они — часть единого целого. В тщетных поисках КОСМИЧЕСКОГО «СЕЙЧАС» мы прошли по ДОРОГАМ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ, познали могущество джинна и созерцали ЛЕДЯНОЙ САД. Так мы поняли, что возможность поменять местами пространство и время вполне реальна. Эйнштейн и Минковский совершенно недвусмысленно утверждали, что имеется пространство-время, из которого в целях удобства мы можем выделить последовательность различных наборов событий, называемых нами «происходящими одновременно, а затем одновременно и в следующий момент, и еще в следующий». Но это лишь означает, что нам так удобно, и не свидетельствует о чем-то фундаментальном или объективном. С другой стороны, если расстояние хотя бы в какой-то мере является временным интервалом, то разве может время отличаться от пространства?

Тем не менее, это так. Во многих отношениях и на разных уровнях.

Рассмотрим частицу в пустом пространстве. Это может быть фотон, или протон, или булыжник — что угодно. Пусть прошло какое-то короткое время. Частица все еще здесь! Не надо снова помещать ее в пространство, конструировать, двигать, изобретать или создавать: она и без нашего участия воспроизводит себя в более поздний момент времени. Частица длится во времени. Автоматически, без всяких усилий.

С пространством дело обстоит иначе! Представьте себе стол, на котором лежит игральный кубик. Все по-прежнему так же просто? Или нет? Наличие на столе одного кубика не подразумевает и даже не ограничивает возможность существования на столе другого кубика в тот же момент времени. Тем не менее первый кубик фактически требует, чтобы через мгновение второй кубик (мы его называем тем же самым) был примерно в том же месте, еще через мгновение — чтобы там был третий, и так далее; так же как за момент до первого кубика должен быть другой кубик, а еще раньше — еще больше других кубиков.

Законы физики очень жестко связывают происходящее в один момент времени с тем, что происходит в другой момент времени, тогда как связь между разными положениями в пространстве в данный момент времени совсем другая и накладывает гораздо меньше ограничений. Таким образом, создается впечатление, что корреляция между разными моментами времени встроена в саму ткань мироздания, тогда как корреляции между разными положениями в пространстве в данный момент времени зависят от истории процесса, определяющего конфигурацию в данный момент времени.

Пространство и время расходятся еще дальше на уровне огромного множества частиц, когда их надо описать коллективно и крупномасштабно в терминах макроскопических состояний