беззвучно хохотать. В его широко открытом рту я заметила крошечный обрубок языка, который мерзко извивался, словно оторванный хвост ящерицы. Я со всей силы дунула на свечи и выбежала из комнаты, кутаясь в спасительную тьму. Но перед глазами всё ещё пылали кровавые буквы, написанные Врачом:

От смерти нам не спрятаться даже в могиле. Она наш единственный истинный и самый беспощадный враг.

Я остановилась, прислонившись спиной к ободранной стене. У Тени нет шанса спастись. Его окружают безумцы. Если бы заболел кто-то из нас, то Тень бы точно нашёл верное, взвешенное решение, вычитанное в мудрых книгах. Но с нами он обречён. Мне ужасно захотелось, чтобы Тень очнулся. Тогда бы я во всех красках рассказала ему, как мы едва его не угробили: выдавливали гной из швов, вливали кровь, мазали вонючими снадобьями и обливали водой из грязных водоёмов. Какое бы у него было выражение лица? Что бы он на это ответил?

В моей груди разлилось холодное безразличие, смывая надежды и тревоги. Я думала, что расплачусь, но глаза были сухими. Наверное, это и есть опустошающее отчаяние. Именно так себя чувствуют люди, когда понимают неизбежность какого-то события. Неизбежность. От смерти не сбежать – должно быть, это хотел сказать мне Врач. Мне захотелось разбудить Льда и вручить ему нож. Пусть развлекается. Но я взяла себя в руки и вернулась в комнату Тени. Врач снова зажёг свечи, Булочка мирно спала у его ног. В доме Яги мы отчего-то так и не выбрали себе определённые спальные места и действовали по принципу – кто куда успел, туда и лёг. Обычно мы со Льдом пытались занять более удобную кровать Яги, а она никогда не говорила слова против. И сейчас шаманка, наверное, устроилась где-то у родителей или на кухне. Врач с Тенью чаще спали в комнате с ямой в полу. Здесь было несколько старых матрасов, и я прилегла на один из них, укрывшись колючим одеялом, насквозь пропахшим отварами Яги. Мне почему-то думалось, что пока я рядом с Тенью, он будет дышать. Ночью всегда приходят ужасно нелепые мысли, которые отчего-то кажутся самыми правильными. А может, так оно и есть.

* * *

– Ещё недавно были голые ветки, а сейчас всё в зелени, – слабым голосом произнёс Тень.

Я потёрла глаза, задаваясь вопросом, бывают ли сны, состоящие только из звука? Я так чётко слышала Тень! Наконец, мне удалось разлепить веки и скинуть с головы одеяло, которым я прикрывалась от яркого утреннего света.

– Доброе, – произнёс Тень, насмешливо улыбаясь. – Можно у тебя попросить глоток воды?

– Ты не умер! – Мои дрожащие губы едва смогли вымолвить эти слова.

– Как я мог! У меня ещё несколько недочитанных книг, – продолжал улыбаться Тень. – Это было бы кощунством!

– Чем-чем? – не поняла я, вставая и оглядывая комнату в поисках фляги с водой.

– Неважно. А что это в бутылях?

– Какие-то зелья Врача и Яги. Они всё время что-то на пару готовят и взбалтывают. Боюсь, если случайно смешать их настойки, случится взрыв.

– Ну, их стараниями я ещё жив. – Тень заглянул под одеяло, осматривая бинты.

– Заодно проверь, не вырос ли хвост, – не удержалась я. – Мы тебя ещё лечили водой из Мёртвого озера, по словам Льда – радиоактивной.

Услышав мои слова, Тень недоверчиво покосился на бутыли, но всё так же продолжал улыбаться.

– Врушка. Не думаю, что вы настолько меня ненавидите, – пробормотал он, прижимаясь губами к горлышку протянутой мной фляги.

– Ты, как обычно, не видишь реальности. Мы тебя любим, просто мы – идиоты, – рассмеялась я, нежно поглаживая Тень по жёстким волосам.

– И ты любишь? – беспечно усмехнулся он, вытирая влажные губы.

Я тоже глотнула из фляги, не переставая смотреть в серьёзные глаза Тени, никак не соответствующие его озорной улыбке.

– Думаю, да.

– Думаешь или чувствуешь? – Он попытался чуть привстать, но скривился от боли.

– Отстань, а? Ты слишком разговорчивый стал. Видно, Врач тебе что-то не то отрезал.

– Да мне просто интересно, почему ты спишь у моей кровати, – пожал плечами Тень. – Даже собака и Врач куда-то ушли. А ты здесь.

– А сам-то ты что ко мне чувствуешь? – спросила я в лоб.

– Хмм. – Тень изобразил задумчивость и положил руку на сердце. – Рядом с тобой я определённо чувствую… да-да… точно, сейчас только слова подберу. Я чувствую интеллектуальный ужас и экзистенциальную тоску.

– Если бы ты был здоров, я бы тебя пнула, – прошипела я. – Мне больше нравилось, когда ты двух слов связать не мог и стеснялся говорить. Это было мило и загадочно. Яга тебя определённо портит. И что такое экси… что-то?

– Это когда ты стал соображать и мыслить, но потом понял, что поневоле живёшь в бессмысленном и безразличном мире, которому плевать – червь ты или хороший человек. Что ты так на меня смотришь? – Тень протянул ко мне руку, но я сделала шаг назад. – Жизнь проще, чем твоё лицо. Да пошутил я!

Я насупилась и отвернулась. Мне, конечно, было не настолько обидно, как я изображала, но Тень хорошо бы и проучить. Не успел прийти в себя, как затеял разговоры о книгах и непонятных вещах.

– Мне просто очень больно, вот я и несу всякую чушь. Прости, – упавшим голосом отозвался он.

Я крепко зажмурилась, сжала кулаки и несколько раз выдохнула, а потом развернулась и, прежде чем Тень успел что-то ещё сказать, легонько поцеловала его в губы. От этого мимолётного касания у меня поплыла голова, а в ушах застучали шаманские барабаны. Глаза Тени вспыхнули, он обхватил мою голову ладонями и прошептал:

– Наверное, ты сильно боялась, что я умру? Но я жив, всё хорошо. – Он взъерошил мне волосы, одновременно слегка отстраняя. – Боль пройдёт.

– Конечно, боялась. – Я едва могла сдержать рвущееся изнутри желание хорошенько встряхнуть Тень за шиворот, стиснуть в объятиях, стукнуть и бог знает что ещё с ним сделать.

Я слишком долго наблюдала, как он трупом лежал в кровати, и теперь не могла унять эмоции от того, что Тень наконец говорит, двигается и снова выводит меня из себя.

– Пойду всем скажу, что ты не сдох, – выпалила я и пошла к двери.

– Сделай милость, – с особой теплотой произнёс Тень.

А может, мне так просто показалось.

Первой я встретила Ягу. Она сегодня надела простое застиранное платье, а волосы замотала старой тряпкой. Шаманка яростно месила тесто, щедро подсыпая в воду муку из насекомых. Её красные глаза наглядно рассказывали, что она ревела большую часть ночи. В который раз я убедилась, как жалко она выглядит без своего наряда.