– Расскажешь подробности, – к ее удивлению, Альберт чуть прогнулся, явно идя на уступки и желая не подозревать ее, а услышать версию смиренно и внимательно.

– С ним случилось то, от чего мало кто застрахован, – профдеформация, он сломался, причем, я думаю, что уже давно. Смерть второго ребенка и жены подкосила его, но я не думала, что настолько все запущено. А он, идиот, по ходу, ни с кем не обсуждал это серьезно, лишь между своими был треп – но это же не терапия, таким надо долго заниматься, а его как вытащили, так и дальше все было пущено на самотек. Это и моя вина в каком-то смысле: уж кто-кто, а я знаю лучше всех, что с ним случилось. В общем, как бы то ни было, смерть Тони подкосила его, а случившееся с Питером добило окончательно. По пути к нему мы с Портером наткнулись на биологические инкубаторы. Да, представляешь, оказывается, ебаная инопланетная Жизнь научилась создавать… короче, симбиоз делать или нечто подобное, я не знаю точно. Но, благодаря долгому существованию без контроля, эта биология смогла объединить человека и себя, скажем так, в нечто единое, причем без прямого вредя человеку. То были не монстры или безумцы – почти такие же люди, как и мы, но… немного другие. Пиздец, да? Ну и Остин увидел в этом предназначение, потому что Питер умер… Он умер и… короче, это доломало Оса, из-за чего он решил, что такова судьба, что все было не просто так – и найденные инкубаторы помогут перерождению Питера, как и всего человечества. Ос был настолько разбит и потерян, что всерьез поверил в то, насколько для человечества важно объединиться с этой инопланетной хренью, ведь она тоже биология, только с другой планеты, а значит, можно сказать, в некотором роде родня нам… Он хотел притащить это на базу, а потом и к людям, чтобы мир стал меняться, а любая жертва будет приемлемой, ведь станет фундаментом для будущего, идеального мира, чтоб его… Ну ты уже сам понимаешь – допустить подобное я не могла, вот и действовала всеми доступными методами.

Последние слова она произнесла строго, не позволяя Альберту даже мысли о ее ошибке или некомпетентности. Строго глядя на него, она чувствовала бурлящие в ней скорбь и ненависть, и первое чувство было направлено на потерю, а второе – на причину этой потери.

– Ужасная история, – с тяжестью произнес Альберт, удивив Свету своим сочувствием и даже покачиванием головы в стороны, не желая свыкаться с тем, во что превратилось это задание, – а они ведь были хорошими солдатами, хорошими людьми. Это место… Ты все сделала правильно.

– Я это и так знаю.

– У меня тоже есть что рассказать.

– Ну это мы всегда рады, давай, жги! – Ее это всерьез обрадовало, ведь позволит переключиться на иное, забыв то, что, скорее всего, будет с ней до конца жизни.

– Я смог добраться до кабинета руководства Вектора. Там нашел частично рабочую систему наблюдения, а судя по разрухе, кто-то там долго обитал, пытаясь вспомнить свое прошлое – или чье-то еще. Я сильно не лез в бесконечные записки и невнятную разметку, оставленную маркером, а потом чем-то острым на стенах. Как раз оттуда смог понаблюдать за вами, когда мы с тобой связывались. Узнал много интересного, в частности, о тех людях, кто стоит за всеми событиями на Векторе… – Альберт хотел было сказать что-то еще, но, судя по всему, решил не вдаваться сейчас в подробности, так что сразу вернулся к основной сути вопроса, не сводя взгляда с Портера. – А потом я пошел туда, куда мне сказала Света. Путь был не простой, но все же я дошел до твоего дома.

Портер удивился, встав со стула, он выражал крайне многозначительный взгляд, поглядывая то на Свету, то на Альберта, молча и строго ожидая продолжения.

– Это я его попросила. Когда ты пропал, то я сразу подумала о твоем бегстве. Я же не знала тогда, насколько Остин готов перейти все границы, – поспешила Света успокоить его, но вскоре оказалось, что это бессмысленно.

– Да, она попросила, это правда. Только тебя там не было. Я подумал, может быть, где-то в твоих вещах есть намек на то, куда ты мог отправиться. У тебя отличная коллекция собранных со всего Вектора вещей – я впечатлен: все структурировано, порядок – это хорошо, понятно, как ты смог выжить. Но одна дверь у тебя оказалась заперта, даже заварена. Мне стало интересно, и я вскрыл ее. Там я увидел изуродованное тело, мутировавшее в нечто… я не знаю, чем это стало в итоге. Но то был человек с пулей во лбу – и звали его Портер Уитман.

Тот самый человек, еще недавно именующий себя Портером Уитманом, сейчас смотрел на людей, забывших буквально обо всем, полностью притянутых к неожиданно появившейся тайне, разгадка которой настолько проста, насколько ему трудно подобрать самое первое слово. А ведь ему не единожды представлялся подобный нынешнему момент, когда придется не только рассказать личную историю, приведшую к такой, кажущейся многим невообразимой лжи, но и не позволить открывшимся фактам усугубить его положение, – если, конечно, оно и так не было уже усугублено.

Можно было бы возразить, сославшись на возможную невменяемость Альберта, обвиняющего его в каких-то немыслимых поступках. Можно было бы даже придумать новую ложь, превратив старую в правду, а то и вовсе отказаться от объяснений: никому из них он ничего не должен, все-таки что-что, а статус человека с иммунитетом делает его неприкасаемым. Но то ли на него подействовали все последние события, разделив которые со Светой он не только научился смотреть на свою уникальность более взрослым и ответственным взглядом, но и более не чувствовал себя в стане врагов, то ли, что, возможно, куда важнее, он понимает, каким человеком смог стать, и не хочет разочаровать давно усопшего наставника.

– Я взял его имя и фамилию, чтобы обезопасить себя. Выдав себя за журналиста, я бы снял все подозрения в причинах моего пребывания на Векторе. Да и вопросов, на которые пришлось бы ответить, несоизмеримо меньше, чем тех, которые буду заданы, объяви я свои настоящие имя и фамилию. Он сам попросил меня сделать это, потому что так я бы смог начать новую жизнь – а это было именно тем, чего он хотел для меня. Нормальная, новая жизнь, которой и не было никогда… Я не хотел убивать его, правда, не хотел – но это была его просьба, иначе он бы окончательно превратился в монстра, потеряв себя. Мы пытались создать лекарство из моей крови – но только замедляли его изменения… Получалось сдерживать почти три года. Но этого оказалось достаточно, чтобы он смог научить меня выживать, научить дисциплине, научить быть мужчиной и дать знания того мира, о котором я почти ничего не знал, как и не знал, зачем вообще мне жить дальше. Все, что я знаю и что умею, – это все благодаря ему… Портер стал для меня наставником, вторым отцом. Он прекрасно знал, насколько правда обо мне изменит мою судьбу, попади я в неправильные руки, поэтому хорошо поднатаскал меня. Если бы не он, то я был бы уже мертв, потому что, как оказалось, через полгода после моего пробуждения весь тот блок лишился электричества, а значит, и питания криокамеры. Так что после окончания резервного питания, которого хватило бы на пару месяцев, я бы умер, даже не узнав, что случилось. Портер дал мне новую жизнь, он спас меня. Мои родители работали здесь генетиками, как раз в тот период времени, когда весь этот ужас только подступал. Но уже были доступны образцы – и они решились сделать все, чтобы вылечить меня. Тогда мне было десять лет. Испытывая новый штамм, меня погрузили в криокамеру… Очнулся я уже здесь, в мире после жизни, где единственным человеком был Портер.