Итиро споткнулся и инстинктивно потянул руки вперёд. И теперь одна его ладонь была прижата к поясу с ножнами. Он, с трудом преодолевая дремоту, аккуратно и медленно стал вращать рукой, пока, наконец, не достал нож. И, удивительное дело — только лезвие коснулось одного из листьев, как оно зашипело и свернулось в клубок, отпустив Итиро. Парень быстро разрезал одни листья, а соседние тут же отпускали его сами и сворачивались в жгуты.

Итиро освободился от оков и бросился помогать остальным. Он с остервенением резал листья, пока Тафари, Леонар не оказались на свободе. Втроём они быстро выпутали остальных визидаров.

Тех, кто уже был без сознания, хлопали по щекам, поили из фляжки водой, пока они не пришли в себя.

Марио кашлял — ему сильно передавило грудь, Тафари хрипел — у него пострадало горло. На открытых частях тела и лицах у всех остались красные полосы, какие появляются, когда заснёшь на мятой подушке, но они быстро пропадали. Только Мэд была покрыта кровоподтёками, которые на глазах превращались в синяки. Особенно у неё болела рука, покрытая длинными рваными ранами.

Пинар стала искать в своей сумке подходящую мазь, Леонар печально сетовал на то, что зря вчера пользовался перчаткой, и теперь она ещё не действовала. Итиро решил соорудить для руки Мэд повязку и не нашёл ничего лучшего, как отрезать длинный лист с лианы рядом. Лист в его руках с шипением свернулся, скукожился, потемнел и стал похож на длинную влажную тряпку. Как только этим самодельным листом промокнули раны Мэдлин, порезы побледнели и кровь прекратила идти:

— Странно, — подняла на всех заплаканные глаза Мэдлин, — рука почти не болит.

Визидары нарубили листьев, свернули их в рулончики и сложили в сумку к Пинар.

— Они обязательно пригодятся! Какими же эти листья оказались полезными! — сказал довольный Стурла.

— Интересно, что бы эти растения стали делать с нами дальше, если бы мы не выпутались? — спросил Марио, потиравший колено.

— Я думаю, выпили бы все наши соки, — спокойно ответил Тафари и указал на потолок.

Все разглядывали то, на что показывал Тафари — в зарослях висели сухие скелеты. Их было бесконечно много. Если приглядеться, то это не сталактиты везде свисали с потолка, а замотанные высохшие скелетики.

— Боже, — закрыла рот рукой Бёрнис, — эти листья убивали детей?

— Возможно, — ответил ей Леонар.

Когда разбросанные вещи были собраны, визидары продолжили путь дальше.

Теперь уже шли осторожнее, касаясь свисающих растений остриём ножа или меча. И тогда листья с шорохом испуганно уползали из луча фонарей.

Иногда казалось, что ноги утыкаются во что-то живое, Мэд вскрикивала, но это был всего лишь мох. Он слабо переливался, а когда кто-нибудь поддевал его ботинком, на некоторое время его свечение становилось сильнее. Если обернуться — за визидарами оставалась дорожка, постепенно тухнущих следов.

Через некоторое время они дошли до разветвления — слева и справа в гору уходили туннели. Визидары разделились. Часть группы пошла налево, а часть направо.

В боковых коридорах не хватало воздуха, начала кружиться голова, только Тафари, который дышал не только лёгкими, но и кожей, оставался бодр. У остальных же головы незаметно затуманились, движения стали вялыми, будто каждый из них хлебнул крепкого рома. Дальше подземные коридоры стали опять разветвляться. Визидары не заметили, как разделились, запутались, заплутали. Не увидели, что каждый оказался в отдельном тупике.

Кажется, где-то в отдалении крикнул Тафари:

— Ребята, берегитесь!

Но, может, Стурле это показалось? Он застыл на месте. Не успел Стурла испугаться, что оказался один: обернулся — вроде за ним шёл Тафари, ему приходилось сильно пригибаться, чтобы с потолка, который он задевал шапкой, не сыпалась труха за шиворот. И где он, этот Тафари? Так вот, не успел Стурла испугаться, как из стены к нему вылезли маленькие, ниже него самого, человечки с лампадками в руках. Они были широкоплечи, сутулы, с торчащими ушами и темной кожей.

— Попался, голубчик! Нюхнул нашего газа? — сказал один из них.

И его остальные собратья засмеялись, переговариваясь. Голоса их были писклявы и противны. Стурла без разбора стукнул самого словоохотливого по лбу кулаком. Тот осел, ойкнул и стал тереть быстро растущую шишку.

— Чего вам надо? — грозно рявкнул вялый Стурла, покачиваясь на маленьких, но крепких ножках. — Кто вы такие? Черти что ли?

— Мы не черти, а портуны, — обиженно пропищал шишкастый. — Нам велено отвести каждого, кто спустится сюда, к главному. К Эу. Для разговора.

— Ну так и веди. К этому самому Эу, — строго сказал ему Стурла.

И портуны, опасливо отойдя от гнома в стороны, повели его по переходам, показывая дорогу.

Вскоре они попали в большой подземный зал, где было пусть и холодно, но светло. И что самое славное — больше не кружилась голова. Сознание постепенно стало проясняться, чему Стурла был очень рад — ведь держался он из последних сил.

Здесь тоже везде по стенам текла вода, которую множество портунов собирали вёдрышками и куда-то уносили. Тут же уже присутствовали все визидары, Мэдлин и Бёрнис лежали на полу, видимо, они опять потеряли сознание, но сейчас приходили в себя.

Визидары сгруппировались вокруг девушек, пытаясь им помочь, а портуны окружили богато расшитый топчан, расположенный посреди зала. На нём восседал главный портун.

Он был с самой тёмной, почти пергаментной кожей, почти весь покрытый седыми волосами с проплешинами. Портун тряс лысой головой, и длинная его тощая борода печально качалась из стороны в сторону.

— Я — Эу, здешний король, — сказал он.

— Чем вы нас отравили? — спросил у него Леонар.

— Это наша защита. Вы, конечно, по пути сюда, не могли не встретить змеелистник…

— Это те жуткие лианы в коридорах, у которых корни как три ноги? — уточнил Тафари.

— Да, они самые. Там, в коридоре Забытых снов, растут змеелистники. Они источают сладкий запах, от которого слабеешь и теряешь силы… Сколько они нас переловили… — вздохнул Эу.

Мэд и Бёрнис переглянулись — так вот чьи останки висели там по стенам и потолку, среди веток. Портунов.

— Змеелистники побеждали, пока мы не поняли, как с ними можно бороться, — продолжал портун, — и дальше они приносили нам лишь пользу. Срезанными листья являются сильным заживляющим лекарством…

— Хм-хм, — покашлял Тафари, — это мы уже знаем.

— Но вы не знаете другого, — хитро прищурился Эу. — Если поджечь высохшие листья, они начинают источать газ, который засыпит любого, кроме тех, кто живёт под водой. Так мы вас на него и поймали.

И главный портун противно засмеялся. Его смех подхватили слуги.

Стурла выскочил вперёд, выхватил из ножен нож и бросился на Эу:

— Я вам