Папство не настаивало. С одной стороны, оно знало, что ордены не спешат включаться в борьбу на этой территории, а с другой — сознавало, что, ставя их на службу своей европейской политике, может вызвать их раскол и позволит государствам выдвинуть притязания на «свои» военные ордены. Во время борьбы в Италии между Фридрихом II и папой ордены занимали неустойчивую позицию; во время крестового похода, организованного в 1285 г. против арагонского короля папой, чьим орудием был король Франции Филипп III, тамплиеры и госпитальеры арагонской короны поддержали своего суверена. А французские тамплиеры выступили на стороне короля Филиппа Красивого против папы Бонифация VIII. Таким образом, если папство хотело, чтобы ордены оставались орудием на службе церкви, веры и крестового похода, не надо было их использовать за пределами их естественной сферы действия. На других фронтах оно избирало другие средства. Оно возвращалось к истокам, к рыцарям святого Петра Григория VII или к рыцарским братствам Испании. Для борьбы с еретиками или политическими противниками оно предпочитало создавать более гибкие институты, приспособленные для решения строго определенной задачи[944].

В Лангедоке крестовый поход и кампании Симона де Монфора завершились взятием Тулузы и оккупацией части региона крестоносцами, пришедшими из Иль-де-Франса, но сын Монфора Амори был изгнан из Тулузы. Именно в этом контексте надо рассматривать создание между 1218 и 1221 гг. организации, претендовавшей на звание военного ордена, — «Рыцарства веры Иисуса Христа». 7 июня 1221 г. Гонорию III поступила просьба утвердить этот орден, который борется с ересью и с теми, кто восстает против веры святой церкви[945]. Орден якобы следовал уставу ордена Храма. Ничего не известно ни о первом магистре этого ордена, Пьере Савари, ни о его комплектовании, ни о его деятельности. Некоторые считают, что орден исчез после заключения в 1229 г. Парижского договора, расчленившего графство Тулузское; он якобы был поглощен орденом Сантьяго, о котором известно, что в 1231 г. тот присутствовал в этой французской провинции[946]. Но А. Дж. Фори отмечает, что после 1221 г. никаких упоминаний о нем нет и, значит, нет оснований утверждать, что он просуществовал так долго; может быть, он вообще не появился на свет, а папские акты 1221 г. связаны скорее с замыслом, чем с реальностью[947]. Доказывая, что этот орден присоединили к Сантьяго, часто ссылаются на письмо Григория IX за 1231 г., но гораздо вероятней, что оно относится к другому братству Юго-Западной Франции, основателем которого, как считается, был архиепископ Ошский, — ордену святого Иакова Меча, или «Веры и Мира», созданному не ранее 1227 г. Центр его находился в Гаскони, патронировало его виконтство Беарнское, и следовал он уставу ордена Сантьяго. Как указывает его название, он должен был соблюдать мирное послушание и не имел миссии борьбы с ересью.

Среди благотворителей этого ордена были виконт Беарнский и его жена, несомненно причастные к основанию каталонского монастыря Сан-Винсенте-де-Хункерас в 1212 г. Присоединили ли они этот монастырь в 1234 г. к ордену «Веры и Мира»? В 1269 г. этот монастырь стал одним из женских монастырей ордена Сантьяго, но Мария Эчанис Санс, исследовательница женского монашества в Сантьяго, ничего не говорит о такой связи[948]. Впрочем, орден «Веры и Мира» почти не оставил документальных следов и исчез после 1273 г.

В 1233 г. в Парме основали «Рыцарство Иисуса Христа», представлявшее собой всего лишь братство благочестивых мирян, обязанных только послушанием магистру и не дававших обетов. Собратья его были выходцами из пармской знати, из среды, охваченной движением «Аллилуйя» — движением мира и молитвы, которое пропагандировали доминиканцы. Для церкви это было средством привлечь дворян, чтобы они не примкнули к гибеллинской партии[949]. Это братство сформировалось внутри «Рыцарства блаженной и преславной Девы Марии», более известного под названием «Fratri gaudenti» [Веселящиеся братья (итал.)]. Статуты этого основанного в Болонье ордена, составленные на основе августинского устава, папа Урбан IV утвердил 23 декабря 1261 г.; в них были записаны следующие цели: «Они смогут также носить оружие для защиты католической веры и свободы Церкви»[950]. В этой идее свободы церкви, которой угрожают ее противники-гибеллины, ясно просматривается политическая направленность. Орден очень скоро получил скандальную известность, которую ему принесло название «веселых» братьев или, точнее, «искателей наслаждений»[951].

Другую направленность имели малые военные ордены, учреждавшиеся с XIV в. С одной стороны — потому что появлялись на более традиционной для крестовых походов территории, на Востоке, с другой — потому что часто представляли собой вариации орденов и девизов светского рыцарства, которые я упоминал во вступлении. Все эти ордены, кроме одного, были светскими учреждениями, более или менее напрямую связанными с крестовыми походами и борьбой против турок. Таким был орден святой Екатерины, один из первых орденов светского рыцарства, основанный дофином Вьеннским Гумбертом до его отплытия в Эгею для борьбы с турками в 1344 г.[952] Или еще более явно связанный с крестовыми походами «li ordre croisié du collier» [крестоносный орден Ожерелья (ст. — фр.)], основанный графом Амедеем VI Савойским в момент, когда он давал обет крестоносца в 1363 г.[953] Карл III Дураццо, король Иерусалима и Неаполя (1381–1386), в декабре 1381 г. основал «орден Корабля». Ссылаясь на опасности, грозящие церкви и вере, он провозглашал свое желание «отправиться за море, дабы отомстить за смерть Господа Нашего Иисуса Христа и вырвать Святую землю из рук неверных, и передать ее в руки христиан…» Спутники должны будут помогать королю против всех и «прибыть и являться в завоевании королевства Иерусалимского и выступа Сицилии, Константинопольской империи и графства Прованса и Пьемонта»[954]. Можно отметить, что не требовалось никакого монашеского обета, что Иерусалим как цель, вполне оправданная ссылками на религиозные соображения, был прежде всего целью номинального иерусалимского короля, а уж потом крестоносца и что связи, соединяющие «спутников» с монархом, носили прежде всего феодальный характер.

Сеньоры средней руки довольствовались учреждением «девиза» (devise). Номпар де Комон, мелкий гасконский дворянин, совершивший в 1419 г. паломничество в Иерусалим, установил религиозную и материальную связь между собой и спутниками в путешествии, создав «девиз» с лазоревым шарфом (верность), с алым крестом (Страстей, или святого Георгия) на белом гербовом щите; девизом как таковым был девиз Номпара — «Ferm Caumont»[955].

Ближе к традиционному военно-монашескому ордену были три порождения XV в. и нового времени. Орден Вифлеемской Богоматери возник в результате инициативы папы, который летом 1457 г. распорядился снарядить против турок флот из шестнадцати галер. Были завоеваны острова Самофракия, Фасос, Лемнос, и для их защиты папа Пий II 18 января 1459 г. учредил военный орден с штаб-квартирой на Лемносе. По сути, орден Вифлеемской Богоматери должен был объединить уже существовавшие мелкие организации, такие как орден святой Марии Замка Бретонцев (Santa Maria del Castello dei Bretoni) в Болонье или орден Святого Духа в Саксонии, а также орден святого Лазаря или орден Гроба Господня (фактически один только госпиталь Гроба Господня в Перудже), и некоторые другие. Это осталось на уровне планов. Опять-таки крестоносный дух не очень хорошо маскировал постоянно выражавшееся с 1215 г. желание пап, чтобы не плодились мелкие ордены, не имеющие будущего. Эта красивая постройка просуществовала столько времени, сколько Лемнос был оккупирован христианами. В 1477 г. турки вернули себе остров, орден более не имел смысла существования и исчез![956]