И если честно, большую часть времени это не так уж и досаждало ему. Потому что его Кариба была с ним рядом и снимала его раздражение и скуку легким прикосновением пальцев, или даже мимолетным нежным взглядом, обещавшим щедрое воздаяние ночью за его ангельское поведение днем.

Повелитель Дараисса перевел взгляд на пустующее соседнее кресло. Его супруги не было уже два дня, и его терпение было на пределе. Ну неужели инспекция школ для сирот и бедных семей, что она приказала открыть при каждой обители Светлых, может требовать столько времени?

Они с Карибой приняли решение не сообщать всем, что Светлые покинули их мир навсегда. Народу нужно во что-то верить. Но теперь обители должны были больше уделять средств и внимания на то, чтобы давать образование детям из тех семей, что не могли себе позволить платить за образование.

Но разве его жестокая драконица не знает, как он изнывает без нее от тоски и неутоленного желания? Раэм перевел взгляд на большое окно в приемной зале, и его дракон в очередной раз нервно дернулся внутри. Он хотел бросить все и полететь к своей паре. Без нее он был одинок и несчастен.

В зале воцарилась мертвая тишина. Видимо, проситель уже закончил излагать и замер в ожидании ответа Повелителя. А Раэм не слышал ни слова из только что произнесенного. Нужно прекращать этот фарс, без Карибы он готов принять только одно решение – сравнять с землей дома всех спорщиков и убить их самих, чтобы склочничать было некому и незачем. А всех остальных выгнать прочь из замка и, поднявшись на башню и обратившись, полететь к своей блудной жене.

Он поднялся.

– Я все выслушал и приму решение позже. Вам об этом сообщат мои помощники.

И покосился на Кириша, сидевшего чуть ниже по правую руку от него. Его преданный соратник и верный воин тоже не был рад тому, чем они теперь должны были заниматься по настоянию Карибы, но спорить с Повелителем не привык.

– У меня срочные дела, но мои советники продолжат прием, – «обрадовал» Раэм Кириша и ушел.

Быстро покинул зал приема и зашагал к своему кабинету.

– Отец! – раздался звонкий девичий голос сзади, и ему захотелось закатить глаза или зарычать так, что со стен штукатурка посыпалась.

Нарими влетела следом за ним в кабинет, волоча за собой Лимана.

– Нарими, я уже дал ответ и менять своего решения не собираюсь, – раздраженно посмотрел Раэм на девушку.

Лиман молчал и только смотрел на него с мрачной решимостью. Раэму до сих пор было странно смотреть в лицо парня, так похожее на его собственное в юности.

Лиман был одним из четырех его сыновей и двух дочерей, которых разыскали в Дараиссе по настоянию Карибы. Раэму нелегко далось согласие на эту авантюру его неугомонной супруги. Очень долго он не мог себя заставить даже смотреть на собственных детей, а уж тем более воспринимать таковыми. Чувство вины преследовало его, вызывая приступы бешенства.

Но настойчивость и спокойное участие его любимой, а главное полное отсутствие осуждения в ее глазах сделали свое дело.

И сейчас они каждый день садились за трапезный стол в окружении его уже совсем взрослых детей.

Кстати, маленькую кошачью пиявку он тоже удочерил, чтобы сделать приятное своей жене. И вот сейчас эта дерзкая девчонка, нисколько не ставшая почтительней за прожитые в его доме годы, вознамерилась выйти замуж за его сына и требовала, чтобы он дал им свое благословение.

– Но почему?! – возмущенно завопила Нарими, нагло прожигая его взглядом.

– Не смей орать и смотреть на меня так, Нарими! – грозно рыкнул повелитель Дараисса.

Нахалку это нисколько не впечатлило, а его собственный сын шагнул вперед и задвинул Нарими себе за спину, защищая.

Как будто Раэм и в самом деле мог хоть чем-то угрожать непокорной девчонке! Нарими решительно выступила из-за спины своего возлюбленного, и не подумав выглядеть хоть чуть-чуть смирнее. Иногда Раэму казалось, что эта кошка с легкостью могла быть и родной дочерью Карибы. Такая же упрямая и непокорная.

– Тогда мы сбежим и все равно поженимся! – заявила она.

– Лиман? – Раэм вопросительно посмотрел на сына.

Но тот с решимостью посмотрел в его глаза. Ну, конечно, влюбленный идиот сделает все, чтобы только угодить вредной маленькой пиявке. И тут же усмехнулся. Будто он сам не такой же.

– Нарими, Лиман, вы еще очень молоды, – решил прибегнуть к уговорам мужчина. – Думаю, вам стоит подождать и проверить чувства.

– Отец, мне двадцать! – вскинулась Нарими. – Ты решил жениться на маме, когда ей едва исполнилось семнадцать, увидев ее всего раз, и любишь ее до одержимости до сих пор. Мы тоже любим друг друга, и время этого не изменит!

– Я сказал нет. Пока! – Вот должны же они его слушаться, в конце концов?

– Тогда я все маме расскажу,– бросилась в слезы Нарими.

– Расскажешь мне что? – раздался его самый любимый голос в мире, и Кариба с их маленьким сыном Суфусом появилась в дверях кабинета.

Все существо Раэма наполнилось ликованием, и дракон застонал от счастья, желая быть как можно ближе.

Как ни странно, воинственное настроение Нарими с появлением Карибы пропало. Она перевела взгляд с отца на мать, замерших и сцепившихся влюбленными взглядами, словно никого больше и не существовало в целом мире.

– Ладно, мы позже придем, – сказала она. – Эй, Суфус, малыш, иди ко мне. Пойдем погуляем во дворе.

Когда двери кабинета закрылись за детьми, Раэм позволил себе длинный, страдальческий вздох и, подойдя к жене, обнял ее как всегда крепко и трепетно.

– Я так скучал по тебе, жестокая драконица, – прошептал он, с наслаждением вдыхая запах любимой жены.

– Я тоже, муж мой.

– Мой дракон рвется на волю и хочет прикоснуться к своей подруге, – проурчал похотливый супруг, потираясь о шею своей желанной губами.

– Ну, за чем же дело встало? – призывно улыбнулась жена в ответ.

Вскоре все обитатели гости замка с восхищением наблюдали, как над замком взвились ввысь два дракона.

Они сплетались в чувственном танце, и окрестности оглашала песня ликующего от любви черного дракона. Ему вторила его страстная возлюбленная подруга.

Чудные звуки постепенно затихали, растворяясь в бескрайних просторах небес Дараисса.

Кириш проводил взглядом улетающих драконов и усмехнулся. Похоже, сегодня уже никто не увидит ни самого Драконьего Повелителя, ни его прекрасную супругу.

Конец.