Наконец-таки удалось ему ухватить воробья рукой. "Неприкажешь ли убить его?" - спросила извозчика жена. "Не-е-т! -воскликнул он. - Убить его мало! Надо его уморить мучительной смертью - япроглочу его живьем!" Взял да разом и проглотил воробья.

А воробей-то начал у него в желудке летать да попархивать инаконец опять взлетел извозчику в самую глотку, а оттуда в рот, выставил изорта голову и крикнул: "Извозчик, а ты все же поплатишься мне жизнью!"

Тогда извозчик подал жене своей крюк и сказал: "Жена,убей ты воробья у меня во рту!" Жена крюком ударила, да маленькопромахнулась и угодила мужу крюком по голове, убив его наповал. А воробей темвременем изо рта его выпорхнул и улетел.

Жили-были на белом свете муж (которого звали Фридер) да жена(ее звали Катерлизхен); поженились они не так давно и считались все ещемолодыми.

   Однажды сказал Фридер: "Я пойду в поле, Катерлизхен;а как вернусь оттуда, пусть у тебя тогда на столе будет приготовлено что-нибудьжареное для утоления голода да какое-нибудь прохладительное питье для утоленияжажды". - "Ступай, ступай, Фридер, - отвечала ему Катерлизхен, - уж ятебе все как следует приготовлю".

Когда же наступило время обеда, она достала из трубыколбасу, которая там коптилась, положила ее на противень, подбавила к неймаслица и поставила противень на огонь. Колбаса стала поджариваться и шкворчатьна противне, а Катерлизхен, стоя около огня и держась за ручку противня, самапро себя раздумывала...

"А что? - пришло вдруг ей в голову. - Пока колбасаизжарится, ведь я бы тем временем могла в погреб спуститься и питьянацедить".

Вот она установила противень-то на огне покрепче, взяла кружку,сошла в погреб и стала цедить пиво. Течет пиво в кружку, Катерлизхен на негосмотрит, да вдруг и спохватилась: "Э-э, собака-то у меня наверху непривязана! Пожалуй, еще колбасу-то из противня вытащит, вот будетдело-то!" - ив один миг взбежала по лестнице из погреба...

И видит: собака уж держит колбасу в зубах и волочит ее засобою по земле.

Однако же Катерлизхен не ленива бегать, пустилась за собакойв погоню и гналась за нею довольно-таки долго по полю; но собака бежала быстрееее и колбасы из зубов не выпускала, и уволокла ее за поле. "Ну, что есть -то есть!" - сказала Катерлизхен, вернулась назад и, утомившись от беготни,пошла домой тихонько, чтобы немного остудить себя.

А тем временем пиво из бочки бежало да бежало, потому чтоКатерлизхен забыла кран завернуть; налилась кружка полная, а потом потекло пивомимо кружки в погреб и текло до тех пор, пока вся бочка не опорожнилась.

Катерлизхен еще с лестницы увидела, какая беда случилась впогребе. "Вот тебе на! - воскликнула она. - Что теперь делать, чтобыФридер этой беды не заметил?"

Подумала, подумала, да и вспомнила, что еще с последнейярмарки на чердаке лежит у них мешок отличной пшеничной муки, вот и придумалаона тот мешок с чердака снести да в погребе и рассыпать по полу, залитомупивом. "Да, уж это можно сказать! - подумала она. - Запас беды не чинит ив нужде пригождается!"

Полезла она на чердак, стащила оттуда мешок и спустила его сплеч как раз на кружку, полную пива; кружка опрокинулась, и питье,приготовленное для Фридера, тоже разлилось по погребу.

"Недаром люди говорят, - проговорила Катерлизхен, - чтогде одно положено, там и другому найдется место!" - и рассыпала муку измешка по всему погребу. И когда рассыпала, налюбоваться не могла на свою работуи даже сказала: "Вот как тут все чисто и опрятно теперь!"

В обеденное время пришел и Фридер домой. "Ну-ка,Катерлизхен, что ты мне приготовила?" - "Ах, Фридер! - отвечала она.- Задумала я тебе колбасу изжарить; но пока я пиво из бочки цедила в погребе,собака утащила колбасу с противня; а как я погналась за собакой, все пиво избочки ушло; задумала я погреб от пива пшеничной мукой высушить и кружку с пивомтоже опрокинула. А впрочем, будь покоен, в погребе теперь у нас сухо". -"Женушка, женушка! - сказал ей Фридер. - Лучше бы ты этого не делала!Колбасу дала собаке утащить, пиву дала из бочки утечь да еще пиво засыпатьпшеничной мукой выдумала!" - "Такто так, муженек! Да ведь я всегоэтого не предвидела: ты бы должен был мне все вперед сказать".

Фридер подумал: "Ну, если и дальше так с женой пойдет,так и точно придется мне самому обо всем заранее подумать".

Вот и случилось, что накопивши порядочную сумму талерами,променял он их на золото и сказал Катерлизхен: "Вот видишь тут эти желтыечерепочки? Эти черепочки я сложу в горшок да зарою в хлеву под яслями у коровы;только смотри - не трогай их, а не то тебе от меня достанется!" И онасказала: "Нет, муженек, ни за что не трону".

Когда же Фридер ушел, пришли в деревню торговцы продаватьглиняные кружки и горшки и спросили у Катерлизхен, не желает ли она что-нибудькупить. "Э-э, добрые люди, - сказала Катерлизхен, - нет у меня никакихденег, и ничего я у вас купить не могу; а вот если вам нужны желтые черепочки,так на черепочки и я бы у вас кое-что купила". - "Желтые черепочки? Апочему бы не нужны? Покажи-ка их нам!" - "Так вот ступайте в хлев ипоройтесь под яслями у коровы, там и найдете желтые черепочки в горшке, а я приэтом и быть не смею!"

Плуты-торговцы пошли по ее указанию, порылись под яслями иотрыли чистое золото. Золото они забрали, да с ним и бежали, а товар свой,горшки да кружки весь в доме покинули.

Катерлизхен и подумала, что и эта новая посуда ейпригодиться может; но так как на кухне в ней не было недостатка, то у всехновых горшков она повыбивала дно и расставила их в виде украшения на заборныестолбы вокруг всего дома.

Как вернулся Фридер домой, как завидел это новое украшение,так и стал говорить: "Дорогая, что это ты опять наделала?" - "Аэто я купила, дорогой, на те желтые черепочки, что под яслями у коровы зарытыбыли... Сама-то я туда не ходила - так продавцы уж их откопали". -"Ах, Катерлизхен! Что ты наделала? Ведь это же не черепки были, а чистоезолото, и в том было все наше состояние. Ты бы этого не должна быладелать!" - "Так-то так, дорогой, - отвечала она, - да я же этого незнала; ты бы мне должен был наперед сказать".

Постояла минутку Катерлизхен, подумала и говорит:"Послушай-ка, муженек, ведь золото твое ты можешь снова добыть, побежимскорее вслед за ворами". - "Пойдем, пожалуй, - сказал Фридер, -попытаемся; захвати только с собою хлеба и сыра, чтобы было нам что по дорогеперекусить". - "Ладно, муженек, захвачу".

Пустились они в погоню, и так как Фридер был на ногу легчежены, то Катерлизхен от него и поотстала. "Этак-то еще и лучше, - подумалаона, - как будем назад возвращаться, мне же менее идти придется".