Рядом, в специально подготовленном и накрытом шкурами кресле спала Юкки. Он не решился её будить в таком состоянии, с нынешним здоровьем она бы испытывала дикую боль при пробуждении. Но ничего, осталось немного и он её разбудит. Ретт бросил взгляд на связанных родичей. Дети Арра от наложниц и даже его внуки. Молодые мужчины и женщины, а также совсем дети, их было чуть более сорока. Они были просто вморожены в лёд, напитанный Чи что копировала Чи Юкки. Во главе же их был сам Арр, чуть подлеченный, чтобы не сдох раньше времени. Он бы мог провести ритуал и без лишних глаз, но как однажды сказал один Мёртвый Император- «Восстания нужно тушить кровью восставших и причастных, чтобы страх сковывал сердца всех и вся, от мелкого попрошайки, до знатного лорда». Конечно он был не столь ограничен в суждениях и так же рассказывал, что нужно найти первопричину этого восстания, на чём сыграли властные круги организовав оное (а по-другому не бывает) и почему вообще решились на это. После чего искоренить эту причину под корень, избавить Империю от слабости, сделав её совершенней и сильнее. Ретт находил забавным, что методы далёкого и опасного космоса прекрасно подходят и для столь примитивной планеты где паровые двигатели — это вершина технологий, а про магическую технику и вовсе никто не слышал.

Но вот, народ собрался, площадь заполнена и время окончательно оформить свою власть.

— Народ Воды. — Вышел вперёд Ретт, вырастив под собой столб льда, чтобы всем быть видным, а голос, усиленный Чи, разносился дальше — С вами говорю я, Ретт. Ваш вождь. — Тут же начали раздаваться шепотки и обеспокоенные переглядывания. — Мой отец ничтожен, а потому низложен. — Продолжил Ретт. — Все эти годы он лишь пил и пировал, в то время как истинная власть была в руках троицы старейшин. Старейшин что годами вели наш народ в пропасть невежества и дремучего закостенения. В то время как Воздушные Кочевники все до последнего маги. В то время как Народ Огня бороздит моря на самоходных железных кораблях. В то время как Народ Земли самый многочисленный и богатый из всех. Мы остаёмся такими же. Неизменными. Застывшими во времени. Не развивающимися. Уверен, среди вас есть те кто является выходцем из моих приютов. Ремесленниками нового поколения, теми кто получил знания открытые мной и моими людьми. И вы могли сравнить. Сравнить старое и новое. И по достоинству оценить новые, более эффективные и действенные методы. Но они не смогли. — Ретт указал на пленных гостей Ао и его самого. Тот был ещё жив, к собственному несчастью. Стоящие же в первых рядах и увидевшие бывшего старейшину побледнели. Некоторые и вовсе расстались с пищей. Ретт дал тем время прийти в себя. — Они попытались убить меня, перед этим убив двух других старейшин. Тех кто знал, что такое честь. Убить вашего принца, единственного наследника титула. Я сам это допустил, не хотел лишней крови, пытался действовать мягко и неспешно, чтобы изменения привнесённые мной в быт Племени неизбежно стали частью нашего уклада. И вот итог. Мой верный друг убит, я сам чуть не погиб, а моя сестра искалечена, лишена магии и отравлена наркотиками. Её здоровье подорвано. И я понял, милосердие, мягкость, помощь слабым… удел глупцов. — После этого Арр и его отпрыски были моментально раздавлены глыбами льда в которых были запечатаны. Народ чуть отпрянул, толпа колыхнулась, испугавшись столь стремительной расправой. Но на этом всё ещё не закончилось. Глыбы льда засияли красным светом, кровь и ошмётки плоти как будто стали одним целым, после чего они обратились густой и едва светящейся красным жидкостью, что пролетев по воздуху обволокла спящую Юкки. Исцеление началось. — Какой мне и вам толк от слабых и бесполезных? Какой вклад они делают в жизнь Племени? Ответ прост, в лучшем случае их вклад ничтожен. В худшем и вовсе вреден. — Ретт поднял глаза на небо, словно вглядываясь в даль. — До всего этого я хотел быть милостивым правителем. Помогать слабым встать, делать их жизни хоть немного полезными. Попытаться сделать их сильными. — Тут Ретт опустил взгляд, а его лицо украсила злая, саркастическая улыбка, словно говорившая «Ну не глупость ли?» — Теперь этого не будет. Если ты слаб, у тебя два пути. Или стать сильным… — Ретт поднял руки, направив те на парализованных гостей Ао, тех кто поддержал его план. Тех кто был в его глазах лишь немногим менее виновен чем старейшина. — …или стать пищей для сильных. — Стоило последнему слову сорваться с губ Ретта, как более тысячи людей были насажены на ледяные колья, что подняли тех высоко в небо, на уровень самого Ретта. После чего, отрастив ледяные жгуты, стали рвать, крошить, ломать и давить их. Крики боли и ужаса раздались на площади перед Храмом. Как самих казнённых, так и тех, кто пришёл посмотреть на речь Ретта. Однако, ни одна капля, ни одна косточка, не упали на утоптанный снег. Ретт не позволил. Стоило его заклинанию закончить превращать людей в кровавую кашу, как он взял ту под контроль и пролевитировал к себе за спину. Его платформа начала опускать, но в это же время за ним начал формироваться высокий трон. Трон из трупов его врагов. Высокий и агрессивный, сделанный из тёмно-красного льда, он внушал собой ужас и почтение. Он чётко и предельно ясно показывал, на чём в первую очередь стоит и держится власть. Взойдя на трон, сев на его, Ретт вытянул руку в сторону одного единственного кто остался в живых. Ао был ещё жив, он стал последним дополнением к тому представлению что запланировал Ретт. Бывший старейшина поднялся на десять метров, после чего закричал. Специально исцелённые для этого связки были так громки, что оглушили слишком близко стоящих граждан. Но не это было самым страшным. Прямо на глазах ужаснувшихся людей, то что было телом старейшины, начало деформироваться, меняться, и ломаться. Маленькие потоки льда окружали Ао, ломая его плоть и спрессовываю ту. И так до тех пор, пока он не превратился… в корону. С красными кристаллами. Та пролетела в руку своего создателя и тот тут же надел её себе на голову. Люди не знали, но там, в кристаллах, была душа Ао. Заточённая и мучающаяся. Ретт был плох в магии смерти, а с его нынешним даром и вовсе не мог ничего из данного вида искусства. Но на заточение души его хватило. А там