– А пока буду в разъездах, я хочу, чтобы вы, кияне, госпожой над собою признали сестру мою Ельгу, Ельгову дочь, – продолжал Свен. – Без главы киянам в эту пору жить нельзя.

Он и впрямь сильно изменился за эти месяцы. Почти исчез неотесанный паробок, хватавший капусту горстью из бочонка. В красивом дорогом кафтане, с дорогим мечом у пояса перед киевским боярством сидел почти готовый князь, и «я хочу» в его устах, произнесенное негромко и со спокойной уверенностью, обладало повелительной силой закона.

Ельга, со священной чашей на коленях сидящая близ престола, сама казалась живой святыней, будто Заря-Зареница, держащая в руках солнце. Ей было ясно, что сейчас на уме у всех бояр. Никогда еще полянами не правила дева…

– Мы, дружина, готовы признать Ельгу, Ельгову дочь, нашей госпожой, – объявил Фарлов и прикоснулся к рукояти меча, словно предлагая принести клятву. – В ней мудрость зрелой жены и сила богини. Она даст нам милость богов и удачу, а для мужских дел здесь достаточно мужчин.

– Не бывало такого, что стол княжий девица занимала! – не утерпел Гостыня. – То, что божье дело, то божье, это ей ведомо, но куда же ей в князья?

– А как же Улыба? – напомнил ему Славигость. – Рассказывают, она полянами правила, когда Кий с братьями из-за Днера пришел.

– Кий пришел, а Щек здесь уже сидел, на Щекавице! – боярин Витислав потыкал посохом в оконце, в ту сторону, где находилась одна из киевских круч. – А Улыба, дочь его, на Девич-горе богов молила!

– Не дочь, а сестра! – кинулся спорить старейшина Здоровец. – Потом она за Кия замуж вышла, так и стал он Щеку братом!

– Мне бабка рассказывала, что дочь!

– Перепутала твоя бабка! Я от Люботы, старого жреца, еще отроком слышал, а уж он-то получше знал, чем твоя бабка!

– Моя бабка сама сызмальства на Девич-горе служила, она знала!

– Ворон пусть скажет, он все предания доподлинно знает!

– Не спорьте, мужи почтенные! – вмешался Вячемир. – Как у дедов водилось, так и у нас поведется. Была Улыба изначально девой, и Ельга дева. Стала Улыба женой, и Ельга, дадут боги, мужа себе изберет.

– Пусть бы избрала, тогда бы мы… – проворчал Здоровец. – А то как бы…

– Нельзя девице без мужа на стол садиться! – поддержал его Витислав. – Найдет еще мужа… неугодного нам, а мы ему власть над собой отдай!

– Созвать мужей да отроков и выбрать, кто богам угоден! – заговорили сразу в нескольких местах.

Будто и впрямь в сказание попали!

– Мне не нужен муж, – подала голос сам Ельга, и все повернулись к ней. – У меня есть брат! – Она посмотрела на Свена и улыбнулась ему. – Я хочу, чтобы в делах ратных вы, кияне, признали господином и вождем брата моего Свенгельда, Ельгова сына. И отвагу, и удачу свою он уже явил. А я дам обет не выходить замуж, пока мы на престоле отцовском остаемся, либо сойти с него, если боги мне мужа пошлют. А пока пусть мне мужем един Перун будет.

Бояре помолчали. Ельга обещала полностью посвятить себя богам, отказаться от обычной женской судьбы, сойти с торной тропы человеческой жизни и вступить на тропу, где ходят боги. Предание старины, о котором каждый слышал от своих бабок, обещало вернуться и вновь войти в сегодняшний день, чтобы зажечь для племени полянского зарю новой славы.

– Это что же – два князя у нас будет? – недоверчиво спросил Доброст. – Князь и княгиня-девица?

– А чем худо? – ответил Славигость. – Князь будет в ратное поле ходить, а княгиня богов молить и уклад добрый держать.

– А суд судить? – вставил Гостыня. – Суд судить кто будет? Это все поконы знать надо, и мудрость иметь не девичью.

– Уж не забыл ли ты, – усмехнулся Фарлов, – что эта дева перехитрила два десятка мужей древлянских? Она придумала ту баню, она заманила в ловушку Боголюба, старого медведя, а уж если он не был мудрейшим из князей, то я не знаю, кто с ним сравнится. Она отняла удачу у древлян и отдала ее нам, не пролив ни единой капли крови, ни нашей, ни чужой. Тебе мнится, что ей не хватает мудрости?

– А поконы? Тяжбы разбирать – это тебе не нитки водить!

– Давайте испытаем ее мудрость, – сказал Вячемир. – Приходил ко мне нынче человек от Годолба, варяга, просил рассудить их насчет наследства брата его, Хельва. Там у них такое дело, что только сам Велес и распутает. Пусть Ельговна разберет и приговор свой объявит. А мы послушаем! – Вячемир усмехнулся и сложил руки перед собой, будто уже готов был насладиться любопытным зрелищем. – Коли ошибется – подправим. На то нам боги и дали головы седые, а отцы?

Все посмотрели на Ельгу. Она слегка погладила бок золоченой чаши, будто просила источник мудрости помочь ей.

– Отчего же нет? – Она улыбнулась, оглядывая киевское боярство. – Дайте мне случай, мужи киевские, а потом сами судите, благ ли будет совет мой.

⁂

Имя Хельва Ельга слышала не впервые. Этот человек, киевский варяг, был одним из доверенных людей старого князя и много лет возил в Царьград княжеские товары, обменивал там меха, мед и челядь на дорогие ткани, роскошные одежды, вино, серебро и золото. С месяц назад прошел слух, что он умер, но Ельга не обратила на это внимания – без отца не было походов с товарами в Царьград, торговые люди не требовались. И вот оказалось, что с тех пор оставшиеся в живых родичи Хельва так и не сумели поделить его наследство.

– У него брат есть, Гудольв, Годолб по-здешнему, – подтвердил Асмунд, когда Ельга позвала к себе в избу старших варягов для совета. Асмунд, человек общительный, знал, кажется, всех киевских варягов, их дома и семьи. – Их сначала у нас двое было братьев, да, Фарлов?

– Я их помню молодыми, – подтвердил тот, – сам учил их работать копьем и топором. Гудольв был хороший воин, но ему не повезло – его ранили в спину, помню, на Суле, и с тех пор он не ходит, у него отнялись ноги.

– Да, потому они и живут вместе, Гудольв и Хельв. То есть жили…

Оставался только один день, но этого Ельге хватило, чтобы подумать. Если она сумеет убедить бояр в своей мудрости, как уже убедила дружину в своей удаче, то разделит отцовский стол со Свеном. Свен был именно такой вождь, который мог спасти землю Полянскую в противостоянии с древлянами, ему не хватало только права на признание. Сестра, от рождения носившая имя Поляницы, могла дать ему это право от имени всей земли. Но сначала доказать, что сама она любима и наставляема богами.

День выдался ясный – богам сверху будет хорошо видно происходящее. В полдень Ельга, сопровождаемая варягами, верхом на белом коне проехала по тропе к вершине Святой горы. С давних времен здесь находилось святилище Перуна, основанное возле могучего дуба. Говорили, что дуб этот старше самого Киева, что будто бы сам Кий однажды, охотясь, отстал от своих спутников и прилег отдохнуть под деревом. Во сне услышал он голос, повелевший ему основать город на этом месте и обещавший городу процветание и славу по всему свету белому. Послушавшись, Кий основал город, назвав его своим именем, а у дуба устроил святилище Перуна. И с тех пор дуб ничуть не изменился.