Мацяо, пламя – величина относительная, и на любую силу найдется сила, ее превосходящая, а значит, борьба с нечистью – процесс практически безнадежный. Иной раз силы знаний бывает недостаточно для победы – случается, что перед лицом могучей реальности наше рациональное начало терпит крах. Моя мать не верила в нечисть. Но той ночью ее рассудок не смог справиться с болью от гнойника на спине, и она увидела призрака. Современные люди не особенно подвержены суевериям, но когда силы разума оказывается недостаточно, чтобы покончить с войнами, бедностью, холодом и равнодушием, когда рассудок не справляется с гнетущей тревогой, даже в самых развитых и прогрессивных городах XX века оживают всевозможные суеверия. И в среде современных интеллектуалов, категорически отрицающих существование потусторонних сил, то и дело появляются потусторонние образы (вспомните модернистскую живопись), слышатся потусторонние голоса (вспомните модернистскую музыку), проступает потусторонняя логика (вспомните сюрреалистические стихи и рассказы модернистов)… В некотором смысле культура модернизма – один из крупнейших заповедников нечисти XX века, академический извод камлания и бесовщины, восходящий к представителям той части современного общества, пламя которых горит особенно низко: к деревенским, к неграмотным, к беднякам, к женщинам, детям и старикам, к тем, кого терзают болезни, к тем, кого коснулась беда, к тем, кто не сидит на казенных харчах, к тем, чей путь лежит вдали от больших дорог, к тем, у кого мало друзей, к тем, над кем раскинулась ночь, к тем, кого поливают дожди, к тем, кто живет в горах, к тем, кому сейчас голодно… И к тем, кто верит в нечисть.

Полистайте биографию любого крупного писателя или художника-модерниста, и вы увидите, как сильно его тянуло к низкому пламени, как часто его ищущий взгляд останавливался на героях из перечисленных выше категорий.

Я не верю в потусторонние силы. И часто повторяю: духи и демоны, которые являются мацяосцам, говорят только на мацяоском наречии, даже если пришли из чужих мест. Они не знают нормативного китайского, а уж тем более английского или французского – очевидно, их познания ограничены познаниями тех, кто их видит. Это дает мне основания полагать, что духи и призраки созданы людьми. Наверное, они всего лишь галлюцинации, умственные образы, вызванные ослабленной плотью (как у моей матери) или ослабленным духом (как у потерявших веру модернистов), схожие по природе со сновидениями, алкогольным или наркотическим бредом.

На самом деле мы боремся не с нечистью, а с собственными слабостями.

Это одно из возможных объяснений того, что такое пламя.

Поэтому я подозреваю, что вся история с Хэй Даньцзы (см. статью «Родня с того света») – не более, чем выдумка, и никаких перерождений Тесян просто не существовало. Во время нашей последней встречи Фуча решительно заявил, что росказни о Хэй Даньцзы – брехня, суеверный вымысел. Я верю Фуча. Само собой, я не обвиняю людей, утверждавших, будто они своими глазами видели Хэй Даньцзы, в умышленной лжи – вовсе нет, они и не думали меня обманывать. Но их путаные и противоречивые свидетельства наводят на мысли, что никакой Хэй Даньцзы в Мацяо не было. Я пробовал выяснить у своих собеседников, чем кончилось дело: где сейчас Хэй Даньцзы, давно ли ее видели в Мацяо?.. В ответ люди начинали юлить. Одни говорили, что Хэй Даньцзы съела мясо красного карпа и забыла о своем предыдущем рождении, поэтому больше в Мацяо не появляется. Другие уверяли, что Хэй Даньцзы пропала, потому что дядюшка увез ее на заработки в какой-то южный приморский город. Третьи говорили, что Хэй Даньцзы боится Бэньи и стыдится показаться ему на глаза.

Ни одну из этих версий невозможно проверить.

Их и не нужно проверять, у меня нет никаких сомнений, что вся история о Хэй Даньцзы – порождение низкого пламени, коллективный морок, схожий с видениями, посетившими мою мать во время болезни.

Если люди надеются что-то увидеть, рано или поздно их желание сбудется. Для этого существует два способа: когда пламя горит высоко, мы вершим революции, толкаем вперед науку, развиваем экономику; когда пламя горит низко, мы обращаемся к видениям.

Все люди разные. И если я не способен поднять в мацяосцах пламя, едва ли у меня есть основания лишать их права на иллюзии и разоблачать выдумку о том, как Тесян воротилась в Мацяо с того света и горько рыдала на берегу лотосового пруда, обнявшись со своей невесткой.

▲ Дя́дюшка-красноцве́т

▲ 红花爹爹

Дядюшка Ло был неместным, до земельной реформы работал в Мацяо батраком, после несколько лет занимал пост старосты и считался в деревне заслуженным партийцем. Ему сватали разных невест, но дядюшка Ло всем отказывал. Так и жил один: наелся – вся семья сыта. Поработал – вся семья употела. Деревенские называли его дядюшкой-красноцветом: «красноцвет» на мацяоском наречии означает «девственник».

Потом люди узнали, что дядюшка Ло живет бобылем вовсе не по нужде, а потому что с малых лет сторонится женщин, боится женщин, не выносит женщин: завидев женщину, обходит ее за версту, и если в каком месте собралось много баб, дядюшки Ло там ни за что не встретишь. Он имел острое и весьма прихотливое обоняние: уверял, что от всех женских тел тянет сырой рыбой. И считал, что женщины пользуются духами исключительно для того, чтобы заглушить свою вонь. Рыбный дух усиливался весной, особенно невыносимо пахло от женщин за тридцать, к их рыбной вони примешивался запах гнили, точно от прелой люффы, и стоило прежнему старосте учуять этот запах, как его начинало мутить. Дальше лицо дядюшки Ло желтело, на лбу выступала испарина, а к горлу поднималась тошнота, словно его сейчас вывернет наизнанку.

Еще дядюшка Ло был уверен, что именно этот запах и погубил его персики. За домом у него росло два персиковых дерева, которые пышно цвели, но почти не плодоносили, а если плоды и завязывались, то сразу гнилые. Говорили, деревья хворают. Дядюшка Ло качал головой: а как им не хворать, если бабье каждый год заявляется сюда куролесить? Того гляди сам захвораешь, а деревья – подавно.

Он имел в виду, что его деревья растут по соседству с чайным полем, где женщины каждый год с шутками и прибаутками собирают урожай, потому персики и родятся гнилыми.

Однажды деревенские решили испытать остроту нюха и строгость целомудрия дядюшки Ло: во время перерыва стащили дядюшкин соломенный дождевик, дали бабам посидеть сверху, а после вернули на место и стали ждать, что будет.

Случившееся дальше превзошло все ожидания: дядюшка Ло взял дождевик в руки, скривился и помрачнел:

– Низовое племя, кто трогал мои вещи?

Деревенские переглядывались, делая