время видеодемонстрации[597]. «Мозг шимпанзе схож с нашим. У них есть эмоции, которые явно похожи на счастье, грусть, страх, отчаяние и так далее. Так почему у них не может быть какого-то духовного начала? Это ведь по сути – изумление чему-то вне тебя».

Кэт наблюдала подобное поведение у шимпанзе Будонго, танцующих под дождем. «Это очень красиво. Такое случается только во время действительно сильной бури – грохочущего дождя, который просто заглушает все другие звуки, и шимпанзе начинают этот странный балет – как представление в замедленном движении, будто под водой, абсолютно беззвучно. Это отличается от любых других демонстраций, и они ведут себя так только в ответ на очень грандиозное, величественное явление природы. Когда слышишь вдохновляющую музыку, просто хочется двигаться. В этом нет религии, больше напоминает благоговение перед чудом природы. Возможно, они способны на что-то подобное. Я не знаю».

Я тоже не знаю. Это могут быть зачатки духовного начала или еще один пример того, что мы видим мир животных сквозь призму собственного восприятия. Как это часто случается с животными, мы можем никогда не узнать правду. Но я точно знаю, что наблюдение за шимпанзе Будонго настолько восхитило меня, что мне бы хотелось верить, что и они могут испытать это удивительное чувство. И я не могу не думать, что ощущение связи с нашими самыми близкими родственниками скорее поспособствует укреплению отношений, чем проведение все новых линий вокруг того, что, по нашему мнению, обеспечивает нам превосходство. Особенно с учетом того, как опасно сокращается численность шимпанзе от рук человека.

Столетие за столетием мы приписывали себе уникальность, которая с каждым новым открытием исчезала. Эдвард Топселл, создавший в XVII веке свой бестиарий, так определял обезьян: «Они не люди, потому что у них нет ни совершенного использования Разума, ни скромности, ни честности, ни справедливого правления, и хотя они говорят, все же их язык несовершенен; и, прежде всего, они не могут быть людьми, потому что у них нет Религии, которая (как верно говорит Платон) свойственна каждому человеку»[598].

Многое ли из этого списка остается верным сегодня для человека или для шимпанзе?

Заключение

Наши многовековые заблуждения насчет животных могут многому нас научить. Историки науки любят славить наши успехи, но я думаю, что столь же важно исследовать и неудачи – особенно когда мы размышляем, почему истина может быть настолько неожиданной.

Главная беда, сбивающая нас с толку и затемняющая правду, – это гипнотическая тяга к очеловечиванию животных. Мы – неуверенный в себе вид, ищущий подтверждения правильности своего поведения в пьяных лосях и деловитых бобрах и готовый быстро осудить тех существ, которые не соответствуют нашему моральному кодексу, таких как ленивые ленивцы, свирепые гиены и грязные грифы. Правда об этих животных нам неприятна, и это многое говорит как о наших ожиданиях, так и о наших страхах.

Интересно проследить происхождение этих предрассудков. Во многих случаях расследование приводит к одной книге IV века – «Физиоло́гу». Удушливые моральные кодексы древних философов и авторов средневекового бестиария живы и по сей день в популярной прессе и в изложениях естественной истории (включая и некоторые из моих), восхваляющих традиционные нормы: гетеросексуальность, моногамию и нуклеарную семью. Все это в природе встречается нечасто.

Это не значит, что у некоторых животных нет элементарного морального компаса. Сейчас это горячая тема, и исследователи, такие как уважаемый приматолог доктор Франс де Вааль, утверждают, что основа морали – сочетание эмпатии и чувства справедливости – встречается у таких разных видов, как обезьяны и крысы. Это говорит о том, что морализаторство само может быть частью нашего фундаментального биологического устройства. Но, рисуя животное царство нашей искусственной этической кистью, мы лишаемся поразительного разнообразия жизни во всем великолепии кровопийц, некрофилов и пожирателей родственников. Нам не нужно бояться такого поведения: все эти существа здесь не для того, чтобы наставлять нас. Пингвин может быть геем, натуралом или заниматься сексом с замороженной головой, это не имеет никакого отношения к нашей собственной сексуальности. Что бы мы ни думали о себе, мы не центр животной вселенной.

Это подводит меня к другому наблюдению, сделанному в ходе работы над этой книгой. Если антропоморфизм – враг номер один, то наша спесь ненамного от него отстает. От истребления бобров ради их бесполезных «лечебных яичек» до использования лягушек в качестве тестов на беременность или привлечения панд на дипломатическую службу – на протяжении всей нашей истории остальная часть животного мира рассматривалась так, будто она предназначена лишь для удовлетворения наших потребностей. Эта эгоистичная точка зрения привела ко многим страшным ошибкам. В нынешние времена массового вымирания мы не можем больше позволить себе новых животных.

Стремление к истине – это длинная и извилистая дорога, усеянная глубокими ямами. Сделав два шага вперед, мы делаем шаг назад. К счастью, наши нынешние методы менее жестоки, чем методы нашего удручающего прошлого, но мы по-прежнему бредем в темноте и совершаем ошибки. Истина никогда не была так необходима нам, как сейчас – в дни роста правого религиозного фундаментализма, часто пытающегося дискредитировать науку. Но и неверные повороты – существенная часть научного прогресса, требующего свободного полета мысли в поисках новых горизонтов в понимании. Пока нами не движут самомнение или догматическая вера, мы можем не бояться совершать поразительные ошибки в духе Чарльза Мортона и его улетающих на Луну птиц.

Благодарности

Я хочу поблагодарить Уилла Франсиса за то, что он лучший в мире литературный агент и постоянно направлял меня на всех этапах работы над этой книгой. Вся команда из Janklow & Nesbit оказалась превосходной – PJ, Ребекка Фолланд, Кирсти Гордон и другие. С их помощью мне посчастливилось работать с двумя отличными редакторами – Сюзанной Уэйдстон и Томасом Келлехером, их опыт, трудолюбие и бесконечное терпение сделали эту книгу предметом моей гордости. Команда из Transworld и Basic Books не могла оказать мне лучшей поддержки, чем я ожидала, и я удостоилась чести иметь их на своей стороне. Отдельного упоминания заслуживают Робин Деннис, Элизабет Стейн и Кейт Самано – они подняли книгу на ступеньку выше с их дотошными копиями, а Кэролайн Хотблэк и Джо Ормистона дополнили ее великолепными иллюстрациями. Софи Лоримор помогала на телевидении, пока я копалась в книгах. Исследовательская работа для этой книги была проделана огромная. Мэтт Брирли и Джозеф Расселл сделали великое дело, помогая мне с начальными набегами на различных животных. Серия книг о животных Reaktion оказалась важным портом, с которого я