Она была уверена, что документирование естественной жизни шимпанзе не только позволит больше узнать о них самих, но и создаст прочную основу для изучения происхождения человеческого поведения.

«Я думаю, благодаря Люси и другим окультуренным обезьянам мы можем задать вопрос, что могут сделать человекообразные обезьяны в необычных условиях. Ответ гласит, что необычные обезьяны могут сделать необычные вещи в необычных обстоятельствах! Конечно, есть существенные этические резоны, по которым мы ни за что не станем воспроизводить эти работы сегодня. Но кое-что из этого справедливо и в современных условиях содержания в неволе. Вы можете тестировать обезьян на головоломки или проводить опыты в контролируемых условиях, что невозможно в дикой природе. Однако, независимо от того, насколько хорош зоопарк или реабилитационный центр, среда обитания этих обезьян остается скорее человеческой, чем обезьяньей».

Кэт хочет изучать поведение шимпанзе вдали от людей, которые могут влиять на результаты. Для этого ей и всякому, кто решает к ней присоединиться (например, я), приходится становиться невидимкой, думать как шимпанзе и следовать строгим правилам – в первую очередь не смотреть в глаза. Прямой взгляд – акт агрессии для шимпанзе, и нарваться на драку с предметом изучения – не слишком хорошо для тех, кто пытается быть незаметным (или хотя бы избежать серьезных травм).

Когда мы были всего лишь в метре от семейной группы, занятой общим грумингом, мать-шимпанзе подняла глаза и поймала мой взгляд. Я последовала указаниям Кэт и тут же отвела глаза, сердце стучало в груди. Я подняла листик и сделала вид, будто внимательно его осматриваю, а в это время краем глаза следила за реакцией. С огромным облегчением я увидела, что мать-шимпанзе по-прежнему поглощена выдергиванием и поеданием клещей у своих сыновей-подростков.

Второе требование Кэт в полевой работе – беззвучность, что я старалась поддерживать. Но я не предвидела одного – как же трудно заставить молчать язык тела. Общение шимпанзе в основном состоит из тонких жестов рук и смены выражений лица. Их болтовня мирная, и я была поражена тем, что они жили в относительной тишине – не считая пуканья. Именно жесты пыталась расшифровать Кэт, чтобы составить первый в мире словарь языка шимпанзе. Шимпанзе, живущие в неволе, такие как Люси, возможно, попадали на обложку журналов, освоив до 250 слов на амслене, но дикие шимпанзе в джунглях не нуждаются в таких словах, как «помада» и «зеркало», и обходятся гораздо меньшим количеством. К настоящему времени Кэт перевела около семидесяти жестов для своего новаторского глоссария.

Многие жесты похожи на наши. Рукопожатие – знак установления дружеской связи, точно как у бизнесменов, заключающих сделку. Я видела шимпанзе, использующих руку ладонью вверх, чтобы попросить прощения, и поцелуй, чтобы поздороваться. Но думать, что наши черные волосатые кузены общаются так же, как люди, опасно. Кэт постоянно работает над тем, чтобы избавиться от своих человеческих предубеждений и думать как шимпанзе. «Мы склонны считать, что шимпанзе совсем как мы. В эту ловушку очень легко угодить, когда анализируешь жесты – предположить, например, что рукопожатие имеет другое значение, чем пожатие предплечья или локтя, потому что у нас принято так. А шимпанзе, может быть, все равно даже, какую конечность пожимать. Смысл всегда будет один и тот же».

Определенная часть языка тела шимпанзе вообще может означать совершенно противоположное тому, что видит наблюдатель-человек. Похоже, ухмыляющимся шимпанзе в рекламе «Брук Бонда» не так уж и весело. «Улыбка, при которой видны зубы, означает, что я нервничаю, волнуюсь или боюсь, – говорит Кэт. – Самое ужасное во всех этих поздравительных открытках с улыбающимися шимпанзе – они вовсе не улыбаются».

Важное открытие, сделанное недавно: шимпанзе учитывают в своем общении то, что, по их мнению, уже может знать другой шимпанзе. Это понимание или способность представить, что думают другие (theory of mind), – горячая тема в сравнительной психологии (comparative psychology). Долгое время считалось, что для этого обязательно надо быть человеком, будто бы это одна из ключевых черт, отделяющих «нас» от «них». Было поставлено множество экспериментов, посвященных поиску этой способности у шимпанзе в неволе. Но Кэт показала мне, как ее коллеги демонстрируют наличие ее у диких шимпанзе – утомительное упражнение, которое проверяет нашу собственную способность читать мысли обезьян.

Сама идея относительно простая, хотя и эксцентричная. Мы должны были спрятать резиновую гадюку на пути группы переходящих с места на место шимпанзе и после обнаружения змеи понаблюдать, будут ли сигналы шимпанзе, увидевшего ее первым, различаться в зависимости от того, полагает ли он, что другие шимпанзе тоже видели змею, или нет. Просто и элегантно. На практике не вышло ни то ни другое. От нас требовалось предсказать, куда направятся шимпанзе в большом лесу. Потом нам надо было пробираться через густые джунгли, чтобы опередить обезьян и подложить на их пути фальшивую змею (да еще чтобы они не увидели). Змея была накрыта камуфляжной тряпкой, прицепленной на леску, которую держал полевой ассистент (тоже спрятанный), он должен был потянуть леску, как только шимпанзе приблизятся. Надо было надеяться, что один из шимпанзе увидит игрушечную змею и примет ее за настоящую, – а потом еще понять, было ли его последующее поведение предупреждением остальной группе. И наконец, нам надо было убедиться, что мы выбрали правильную точку для съемки реакций шимпанзе на видеокамеру. Непростое дело.

Сильное напряжение, связанное с этой задачей, заставило меня оценить, как тяжело заставлять животных выдавать свои секреты. Мы целый день бегали по джунглям, совершенно потерянные и искусанные муравьями. Только под конец дня звезды наконец сошлись. Шимпанзе, увидевший змею (последний в группе), произнес почти неслышное «хууу» – предупреждение: предположительно, он «знал», что другие шимпанзе перед ним уже видели змею, и ему не нужно было поднимать громкий тревожный крик, обычный при такой угрозе.

Исследователи сумели провести такой эксперимент 111 раз, чтобы вывести свои заключения, и это отняло у них шесть утомительнейших месяцев мотаний по лесу. Могу представить, какими тощими и покрытыми волдырями они стали к концу работы.

Способность «читать мысли» друг друга чрезвычайно важна для шимпанзе, которые вплетены в социальные сети – иерархические, но очень подвижные, насчитывающие до сотни особей. Понимание динамики этой мыльной оперы в джунглях имеет важное значение для выживания, для чего нужно научиться распознавать множество лиц – а в случае шимпанзе еще и задниц. В недавнем исследовании шимпанзе показали фотографии задов и лиц их друзей, и их поведение показало, что они одинаково знакомы и с теми и с другими. Это важно для животного, которое проводит заметную часть жизни на дереве. «Большую часть времени