— Это из-за воздуха, — заметила Ариана, — он сильно разрежен, поэтому не вбирает в себя тепло солнца и не фильтрует солнечный свет. Отсюда все эти странности. — Иранка сделала глубокий вдох. — Когда я была маленькой, мы ездили гулять в горы Заргос, и там было почти то же самое. Кстати, воздух здесь не защищает от ультрафиолетовых лучей. — Она посмотрела на солнце и поморщилась. — А потому, если из двух зол выбирать меньшее, нам лучше не вылезать из тени.

Они извлекли из корзины и разложили на большом плоском камне нехитрую снедь — бутерброды и пару бутылок с соками. Сидя на этом же камне, принялись за трапезу, одновременно наслаждаясь созерцанием природы.

Многокрасочная палитра ландшафта — голубая и зеленая вода, желто-красные валуны, коричневые горы с белоснежными вершинами — резко контрастировала с однотонностью бездонного небосвода. Казалось, здесь действуют совершенно иные законы оптики, и свет льется не сверху, а снизу, из земли, ибо радуга раскинулась именно по ее поверхности, а не по небу.

— Я замерзла, — поежилась Ариана.

Томаш придвинулся и накинул на нее куртку, слегка обняв за плечи. Это движение, продиктованное стремлением поделиться своим теплом, вызвало неожиданную реакцию. Он ощутил, как Ариана напряглась и у нее участилось дыхание. Но главное — интуитивно уловил, что она не хочет отстраниться, не отвергает его. Эта мысль и пьянящий аромат лаванды, исходивший от ее волос, вскружили ему голову. Магия прикосновения породила вихрь чувств.

Их лица обратились друг к другу.

Пронзительный взгляд бутылочно-зеленых глаз утонул в пучине медовых. Томаш медленно склонился к подрагивающим, призывно приоткрытым лепесткам ее алых губ.

Мужчина и женщина прильнули друг к другу в самозабвенной любовной игре. Кончиком языка он щекотал ей нёбо, губы, язык, и она отвечала ему тем же. Его ладонь, опустившись в вырез пуловера, гладила ее упругую грудь, пальцы ласкали налитой желанием сосок. Ее руки упали вниз и, торопливо расстегнув ему брюки, освободили от одежды. Обоими овладела страсть. Не в силах более сдерживаться, Томаш порывисто поднял ей юбку и сорвал кружевные стринги.

Скользнул пальцем вдоль увлажнившейся, пылающей жаром расселины. Ариана вздрогнула и испустила тихий стон, подушечками пальцев порхнула по его восставшей плоти и, восхищенная его несгибаемым мужеством, крепко обхватила руками и, податливо раздвинув ноги, повлекла к себе. Томаш, принимая приглашение, ласково поздоровался с трепещущим в вожделении бугорком над входом и плавно, но в то же время мощно вошел.

Совершил погружение.

Окунулся в бескрайное море блаженства. Все его чувства и ощущения обострились до предела, сосредоточились только на ней. Он каждой клеточкой воспринимал Ариану, огонь ее тела, лавандовое благоухание волос, янтарь глаз, гладкую кожу, сладость губ. Горы, озеро, безумство красок и светотеней, холод и зной, — вся окружающая действительность вдруг исчезли, растаяли, испарились.

Во всей Вселенной были сейчас лишь они, Томаш и Ариана, мужчина и женщина, лед и пламень, инь и ян. Две слепившиеся воедино половины, два растворившихся друг в друге существа, два слившихся в соитии тела. Лежа на твердом камне, они ритмично двигались в упоительно изнуряющем танце, согласованно покачивали бедрами и изгибали станы. Вскрикивали и стонали. И никак не могли насытиться один другим. Темп бешено нарастал. Томаш наступал, Ариана не уступала. Напор становился все сильнее, сильнее и сильнее…

Они закричали одновременно.

Задыхаясь, содрогнулись в сладостной истоме. Пред мысленным взором Томаша букетом невиданных цветов вспыхнул фейерверк. И в этот мимолетный и бесконечно долгий миг, который, как ему показалось, вместил в себя целую вечность, в этот момент апофеоза страсти, когда он вознесся выше горных вершин, в это преображающее мгновение, Томаш осознал, что поиск его завершен. Что он обрел то, что искал. Что эти медовые очи, бархатистые уста, отзывчивое тело были его спасением, отдохновением, жизнью.

Что это женщина его судьбы.

Первым предвестником приближения Шигадзе стало возникшее из-за изгиба шоссе длинное сооружение с окнами над голубыми дверями. За рулем сидел Томаш, Ариана дремала у него на плече. Поняв, что это окраина города, он снизил скорость. Тут и там уже виднелись «пюкханги» — традиционные тибетские жилища из побеленного самана с типичными черными переплетами окон и трепещущими на ветру «лунгтами» — цветными молитвенными флажками, прочно прикрепленными на темных кровлях в надежде привлечь хорошую карму к домашнему очагу. Они въехали на широкую улицу, в начале которой по обе стороны располагались две автозаправочные станции «Петро Чайны». Далее, слева и справа, тянулась красного цвета стена. Судя по часовым у ворот в форме вооруженных сил КНР, здесь размещались, очевидно, казармы «оккупационных» войск[24]. Проезжую часть, тонувшую в густой тени деревьев, покрывал асфальт. Легковые машины попадались редко, зато велосипедов было пруд пруди. Кое-где в переулках под разгрузкой стояли грузовики.

Иранка пробудилась и смотрела в окно. Они находились в китайских кварталах, о чем свидетельствовали просторные улицы с безликими, как в любом городе-новоделе, блочными зданиями. На светофоре Ариана опустила стекло, и Томаш, перегнувшись через нее, обратился к стоявшим на тротуаре китайцам.

— Отель «Орчард»? — произнес он.

— У-у? — отозвался один из них, явно не поняв вопроса.

— Отель? — на сей раз спрашивающий решил ограничиться ключевым словом.

Местный житель залопотал по-китайски, протягивая руку вперед. Томаш поблагодарил его и тронул джип в указанном направлении. Через пару минут они подъехали к гостинице, но не к той, что была нужна. Тем не менее Ариана навела в ресепшн справки и узнала, как найти «Орчард».

По широким улицам китайской части Шигадзе они доехали до перекрестка и, свернув налево, оказались в исконно тибетском городе с узкими улочками. Впереди, на вершине утеса, виднелись окруженные строительными лесами руины дзонга — древней городской крепости Шигадзе. Внешне очень похожий на великолепную Поталу, хотя меньших размеров, этот историко-архитектурный памятник был разрушен пронесшимся над ним ураганом китайских репрессий[25].

На следующем углу Томаш еще раз свернул налево, они проехали по ничем не примечательной улочке и в самом ее конце увидели богато украшенный фасад с белой неоновой вывеской, извещавшей о прибытии в «Ганг-Гьян Утци Орчард Отель». Конечный пункт их поездки.

Центральное место в холле занимал громадный стол, накрытый скатертью с разноцветными драконами. Слева от него вдоль стены располагались стеклянные витрины сувенирного магазинчика, а справа стояли в ряд мягкие диваны.