— Так, заткнулись все. Совсем все, я сказал!

Старший сержант оглядел бешеным взглядом всех по кругу, затем остановился на обладателе наладонного компьютера.

— На тебя не распространялось?

— Товарищ старший сержант… Товарищ командир взвода…

— Ты еще скажи «Сережа», твою мать! Я спрашиваю: приказ на тебя не распространялся? Совсем? Самый умный, да? Знаешь, что за такое умничанье бывает на войне? Или до тебя еще не дошло, куда мы топаем? А, козел?

Вика увидела, как его палец вслепую тронул предохранитель. Досылал ли он уже патрон? Отчетливо подумалось, что «этот может».

— Сказали про сотовые, а не про планшеты…

Старший сержант замахнулся правой рукой, но не ударил. И руку от оружия убрал, слава богу.

— Я… Ну это же глупость. Ну, подумайте, разницы ведь нет никакой, что на мне включенный планшет с картой? Это как… Как с грузовиками этими: вот на грузовиках ехать нельзя, потому что это прекрасная цель, а пешком топать и жопы рвать под грузом — пожалуйста.

Старший сержант почему-то ответил не сразу. И когда ответил, это было не по делу. И неожиданно спокойно, почти задушевно.

— Знаешь, командир роты может тебя расстрелять. Имеет право.

После чего неожиданно для Вики и, наверное, остальных, замолчал. Принял в протянутую руку планшет в складном синем чехле, покрутил в руках, вопросительно поглядел на его хозяина.

— А батарея не вынимается?

— Нет, только в магазине, — буркнул тот.

— Ну…

Кусок металла и стекла, стоящий как годовой запас хлеба для семьи любого размера, хрустнул под его ногой. В группе стоящих вокруг ребят кто-то слышно охнул.

— Все, кончаем трындеж. А то нам сейчас… Взво-од! Бего-ом… Марш!

Они побежали, и едва не шипящая от злобы Вика еще успела пару раз обернуться, глядя на оставшееся позади. Про грузовики и «бег пешком» было сказано неожиданно умно. Как ни странно.

Снова километр, потом еще один. Они отыграли потерянное время, нагнав 1-й взвод и снова оторвавшись от 3-го. Как раз к этому Таменгонту, длинной деревне, на сотни метров растянувшейся вдоль нескольких улиц. Еще с подхода Вика почувствовала дрожь земли, а потом и услышала ни с чем не сравнимый звук, даже через подшлемник и шлем.

— Наши, — с удовлетворением гукнул сзади-сбоку тот же Костя. — Ну, наконец-то.

Она не обернулась, но, даже не оборачиваясь, почувствовала, что тот улыбается. Да и остальные тоже. И сама она. «Наши». Какое прекрасное слово… Гораздо лучше, чем страх того, что вот ты бежишь, бежишь, а впереди никого не будет. Ни тех грозных бронированных машин, которые показывали народу в новостях, ни машин поменьше в десятках их вариантов, знакомых ей только по названиям, — ничего. Только враги, против которых их необученный, не имеющий никакого представления о войне взвод и батальон не продержится и десяти минут. Ну уж нет, ребятки. Мы еще повоюем!

Ухмыляясь, Вика повернула голову вправо, на ходу разглядывая открывающуюся картину. Тут же заплатив за это тем, что нытье в нагруженной шее переросло в настоящую боль, но не пожалев. До сих пор она удивлялась, что не видит никакой отечественной техники, кроме единственного задрипанного МТ-ЛБ. А вот здесь было, кажется, все. Включая танки. По крайней мере три штуки выглядывали даже из-за самых ближних домов. Их снова погнали бегом, но на этот раз никто не ругался даже шепотом. Наоборот, кто-то в хвосте короткой взводной колонны лихо засвистел, вызвав несколько одобрительных фырчаний там и тут. Последние сто метров до окраины они пробежали уже совсем надсаживаясь, но сил все же хватило. И встречал их, разумеется, командир роты, и, разумеется, криком и матами. Вроде бы в вооруженных силах запрещается объявлять выговоры в присутствии подчиненных, но на это старший лейтенант плевал. Может быть, дело было в том, что командиром их взвода был не офицер, а старший сержант? Вика не знала. Но ругань, так коробившие ее несколько дней назад матюки уже не имели никакого значения: она наконец-то увидела армию. Ту самую, о которой мечтала, проваливаясь в первую же секунду после отбоя в больной сон. Сон в «вынужденной позе», чтобы не потревожить в черный цвет избитое плечо и ободранные руки. Ту самую армию, на приход которой лично у нее уже почти не было надежды.

— Орел!.. Орел!.. Орел, та-вою мать, птица долбанутая!.. Да чтоб ты сдох!

Они пробегали мимо сплошь закопченного БМП-1, на крыше которого, широко расставив ноги, стоял громадного роста молодой офицер явно нерусской национальности. В руке он держал гарнитуру сложного вида, составленную из нескольких проводов; короб радиостанции с согнутой в дугу длинной антенной стоял под ногами.

— Невский-3, Невский-3, ответьте! Ответьте, не слышу вас!

Еще рация, на этот раз на земле. Мужчина среднего возраста в выцветшем почти до желтизны бушлате, покрытом косыми черными полосами — будто ребенок неумело рисовал зебру. Рядом целая группа солдат с оружием за спинами, в шлемах на головах. Один проводил бегущий взвод усталым и равнодушным взглядом, другие даже не повернулись.

— Химики? Ну, вашу же мать, ну, сколько же ждать можно?!

— Товарищ подполковник, 4-я рота 10-го отдельного… батальона РХБЗ… в ваше распоряжение прибыла. Командир роты старший лейтенант Проскурин!

— Вольно. Отдышись… Козырять больше не надо, запомни это. И слушай сюда.

Подполковник, к шоку Вики, имел лицо довольного кота, устало возвращающегося домой под утро. С разодранными ушами, но всласть подравшегося, отвоевавшего кошку и натрахавшегося по самое это. Впрочем, с ушами у стоявшего вполоборота к ней человека все было в порядке. Все это было у него в глазах.

— Сколько человек?

— Сто двадцать. Виноват, сто восемнадцать… Попали под вертолеты сразу за КАД. Оба безвозвратно.

— Вертолеты? Тут?

Человек, которого командир их роты назвал подполковником, обернулся к ним окончательно, всей широкой грудью. Мазнул взглядом по лицам.

— Кировца ко мне, — и тут же, без паузы: — Какие вертолеты?

— Виноват, не опознал.

— А твои?

— Командиры взводов все химики… Остальные новобранцы.

— Понятно. Самокритично.

— Но несколько человек с боевым опытом. Чечня и аж Сербия, если не врут.

— Ага, ладно. Ладно, это еще ничего. Если пару человек на десяти километрах, то еще ничего. Возможно, просто разведчики. Лишь бы не противотанковые. Ладно…

Он еще раз посмотрел на построившуюся в полутора десятках метров прямо перед ним роту и сказал Проскурину что-то еще, но в этот раз она ничего не услышала. Покрывая все вокруг жутким, несдерживаемым ревом, в просвете между крашеными деревянными домиками прошел танк, за ним второй. Оба они именно прошли, а не проползли, это как-то чувствовалось.

— …«Шмелей» у нас аж 15 штук на роту, но все сплошь старого образца. А хуже всего то, что пользоваться ими умеют четыре человека: я да трое командиров взводов… Ручных пулеметов четыре, снайперок нет.