— Мне показалось, что ты хотел видеть меня, мусульманский брат, — уткнул ему в бок дуло пистолета Кара-Батыр. — Так я здесь и внимательно слушаю тебя.

— Я должен убедиться, что ты действительно Кара-Батыр.

— Пистолет у твоего ребра — не доказательство?

Ротмистр помолчал. Никакого иного способа проверить у него не было — незнакомец прав.

— У меня поручение от самого великого хана, да продлит Аллах дни царствования его.

От Ислам-Гирея? — не спешил отводить пистолет Кара-Батыр. — Неужели он еще помнит о моем существовании?

— Помнит, как видишь!

— У нынешнего хана так мало забот, что он вдруг заинтересовался судьбой всеми забытого воина Кара-Батыра?

— Заинтересовался. И ты прав: судьбой воина, а не слуги.

— На что намекаешь?

— Как произошло, что ты вдруг оказался слугой какой-то продажной чужеземной девки?

— Я служу графине де Ляфер, — невозмутимо уточнил Кара-Батыр. — «Продажная чужеземка» — это о ком-то другом. И не испытывай мою гордость.

— Впрочем, хана интересует не она, а ты. И ему трудно будет объяснить, почему ты, высокородный мусульманин, превратился в слугу этой кяфирки [35].

— А все остальное ему смогут объяснить? Когда хану перескажут события из моей жизни — тогда он поймет меня?

— Ислам-Гирей знает о тебе не все. Но многое. Например, что ты — из ханского рода, из рода уланов. Что ненавидишь турок, которые когда-то причинили твоей семье большое горе. Что долго и верно служил Шагин-Гирею, когда тот боролся за крымский престол, восставая против турецкого султана, не желавшего видеть его во главе вассального Крыма, а также против Кантемира и Джанибек-Гирея.

— Так оно и было, — подтвердил Кара-Батыр.

— Ты оказался опытным лазутчиком. Нам известно, что Кара-Батыр был глазами и ушами Шагин-Гирея, что ты умеешь быть преданным, владеешь несколькими языками. Знаем также, что военное обучение прошел в Турции, в школе, которая готовит гвардейцев султана, и что первый свой бой принял в войсках хана, затем командовал отрядом татар, воевавшим вместе с казаками. Каким именно образом ты оказался в войске Великого князя Литовского, известно только Аллаху, как и то, почему ты решился служить полякам.

Кара-Батыр убрал пистолет. Того, что он услышал, было достаточно, чтобы понять: человеку, пришедшему на встречу с ним, известна почти вся его жизнь. От кого он все это узнал, как собирал сведения — это уже не важно.

— Как я должен обращаться к тебе?

— Ротмистр Осман. Кучер, трогай, нам не следует долго стоять здесь. Я командую эскадроном литовских татар, которые служат в составе Литовского драгунского полка. Он расположен здесь, недалеко от Варшавы. Это все, что я пока что могу сказать о себе.

— Не все. Ты еще обязан сообщить, кто тебя послал. Оставив при этом в покое хана.

— В турецком посольстве в Варшаве есть человек, который интересуется каждым, кто способен хорошо видеть и слышать, знает несколько языков, имеет доступ к высокопоставленным особам в Польше и в других странах, а главное, не забыл, что родился мусульманином. Независимо оттого, какую религию исповедует в данный момент.

— Оказывается, мной заинтересовалось турецкое посольство. Приятная новость. А ты все «хан да хан…»

— Хочу доверительно предупредить: из донесений, которые будут поступать турецкому султану, кое-какие сведения куда больше могут заинтересовать нашего бахчисарайского правителя. А некоторые вообще не должны попадать на пергаменты, регулярно отсылаемые турецким послом в Стамбул. Этого тебе достаточно?

— Я не желаю быть связанным какими бы то ни было обязательствами с Высокой Портой.

— Очаковский наместник султана Ибрагим-паша убил твоего отца, довел до сумасшествия мать и взял в наложницы двух сестер. Это давняя вражда. Не будем разгребать погасшие угли этого костра.

— Я говорил о Высокой Порте, а не об Ибрагиме-паше и бедах нашего рода. Но понимаю, что вспомнил ты об этом евнухе не случайно.

— Хотел обрадовать: сейчас Ибрагим-паша не пользуется у султана теми привилегиями, которыми обычно пользовался любой другой очаковский наместник.

— Я найду способ отомстить ему, даже если бы он был объявлен наследником османского престола.

— Это всего лишь слова или за ними что-то последует? До сих пор ты не пытался мстить ему.

— Наступает новый месяц — и восходит молодая луна. Всему свое время.

— Так вот, ни султан, ни правитель Бахчисарая не собираются угрожать страшной местью тому, кто сам вынужден был мстить.

«А ведь они «отдают» мне Ибрагима-пашу, — понял Кара-Батыр. — Они откровенно отдают его мне в награду за верность, которую я еще только должен продемонстрировать. Осталось выяснить, когда и каким образом «преподнесут его мне».

— Тебя хорошо подготовили к переговорам со мной, Осман, — осклабился Кара-Батыр.

— Турки всегда ценили обстоятельность.

— Кроме того, я хотел бы и дальше преданно служить графине. Меня устраивает жизнь странствующего рыцаря. Это по мне.

«Служить графине»? — рассмеялся ротмистр. — А знаешь ли, достопочтенный Кара-Батыр, как ты стал рыцарем графини де Ляфер? Ты никогда не задумывался над тем, почему вдруг именно ты оказался ее рыцарем и телохранителем?

— Что ты хочешь этим сказать? — набычился Кара-Батыр.

— Неужели думаешь, что мы заинтересовались тобой только сейчас? Просто не спешили со встречей — это другое дело. Но именно мы «подставили» тебя графине, зная, как близко связана она с королевой Польши, послом Франции де Брежи и всей французской колонией в Варшаве.

— Неправда, наше знакомство с графиней было чисто случайным, — возмущенно парировал Кара-Батыр. Все, что связано с графиней, было для него свято.

— Ну, если тебе так хочется… — примирительно проворковал Осман. — Пусть будет случайным.

Карета въехала в какой-то двор и остановилась. Ее сразу же окружили вооруженные люди.

— Это мои драгуны, — успокоил его Осман. — Двое из них доставят тебя, только уже в другой карете, туда, откуда мы приехали. Если, конечно, мы сумеем договориться, — добавил он, выдержав надлежащую в таких случаях паузу.

— Что конкретно интересует человека, который послал тебя, Осман? Говори прямо.

Ротмистр извлек из внутреннего кармана кошелек и положил его на колено Кара-Батыра.

— Уж кто-кто, а я хорошо знаю, как трудно приходится странствующему рыцарю без золота.

— Но здесь его немало, — взвесил кошелек в руке Кара-Батыр. — Обычно начинают с того, что приставляют к горлу кинжал. Очевидно, вы этим заканчиваете?