— Препараты, которыми лечат венерические заболевания.

— А… — растерялся отец и не мог толком выговорить. — Мой сын болен… венери… этого не может быть.

— Лично я не заметил, — засомневался в себе доктор. — Подождите в той комнате, там есть стулья, а я проверю вашего сына. Самому интересно, как это я маху дал.

Через какое-то время он вернулся и удивил: все нормально, ничем таким парень не болен, имел завидное здоровье. Но здорового человека похоронили, а Юрий Петрович не смог понять: почему? На Яну страшно было смотреть, она стала черной. Когда после поминок усеченная семья осталась в квартире, Овчаров сетовал, что так и не знает причин, по каким Коля напился, рассказал, как ездил в морг. У Яны новая истерика, она утверждала, что муж изменил ей и принес в дом гадость, из-за чего они разругались, теперь ей надо избавиться от ребенка. Успокоилась она, когда обессилела от слез, а утром Женя и Овчаров повезли ее в обычную больницу, чтобы осмотрел врач. Так же не бывает: один из супругов болен (или не болен), а второй здоров (или не здоров)… сплошная неразбериха.

И вот радостная весть: она здорова, ребенок тоже. Что за чушь — венерическое заболевание! Откуда?! Девочка здорова, и точка! Но эта весть ее и убила, Яна пришла домой, напилась таблеток и легла спать. В морге еще раз подтвердили: здорова. Женя прямо с кладбища попала в больницу, даже на поминках собственной дочери не побывав.

Скупой рассказ. Без эмоций, соплей, шокирующих подробностей. Однако сухие и короткие фразы лучше голых эмоций западают в сердце, потому что позволяют дорисовать картину и пережить ее по-своему. У оперативников, привыкших к трупам, убийствам и преступникам всякого рода, глаза на лоб полезли, они поэтому и молчали — а что тут скажешь?

— И вы считаете, я должен был оставить эту тварь в живых? — задал вопрос всем оперативникам Овчаров, останавливая взгляд на каждом. — Почему мои дети, не делавшие ничего плохого, умерли? А мерзкая гадина живет! А не боитесь однажды сами очутиться на месте моего Кольки и Яны?

— Надо было в прокуратуру…

Но Гена не договорил, Овчаров оборвал его:

— И что? Гадину посадили бы? В тюрьму, да? И это все? Да ее отмазал бы дядя-вор. Тоже фрукт гнилой: ограбил уйму народа, а живет, как султан. Он и сделал из нее чудовище, возомнившее себя селекционером: этим она разрешает жить, а этих отряжает на кладбище. Причем за большие деньги, у них в центре бесплатно даже на тот свет не отправляют.

Да, история… но Геннадию нужно продолжать допрос:

— Значит, вы вместе с Жориной разработали план. Она специально познакомилась с Лалой, вошла к ней в доверие, приняла участие в оргиях, чтобы однажды помочь убить Лалу?

— Я один все делал, не надо впутывать Женю.

— Это же неправда. Одному не справиться с таким объемом. И потом, сразу после убийства вы звонили ей, мы уже это установили.

— Она мне нравится, — выгораживал Евгению Овчаров. — Свидание назначал, а про мои дела Женя не в курсе. Не трогайте ее, ей без вас досталось.

— А пацана зачем убили?

— Недоработка. Свидетеля убрал, маленького гаденыша, думал, его там нет, но Лале оргий было мало.

— То есть? Почему гаденыш?

— Однажды я видел, как этот пацан на переходе выскочил из шикарной машины, наверное, в отсутствие папы решил покататься на его тачке. Он толкнул старуху за то, что та медленно переходила по зебре дорогу. И уехал. Я вызвал «Скорую» бабуле. Ему нет восемнадцати, а он сидит за рулем — это что? Кто ему позволил? Папа? Вы? Но когда это существо испугалось меня, подскочило с кровати и побежало, бросив подружку… рука сама поднялась.

— А компьютер зачем подключили к мониторам из соседнего помещения? Чтобы нас запутать?

— Не только, но и это тоже. Моим коллегам не стоило видеть подготовку в доме, например, как я подсыпаю снотворное, где пистолет прячу — я не рискнул его держать в комнатах охраны. Все? Я устал. Можно мне в камеру? Только знайте, я ни о чем не жалею. И готов отвечать.

У выхода он остановился и, повернувшись, бросил вопрос:

— Почему хорошие люди, способные сделать этот мир чуть-чуть лучше, погибают от руки мрази?

К чему этот вопрос, если нет на него ответа?

* * *

Амиран слушал майора бесстрастно, видимо, вся чернота, касавшаяся его Лалы, им не воспринималась. Его дочь мертва, это точило старого вора, а жертвы вокруг дочери вроде как и ничто, они ведь не свои, не кровные. Артем поднялся с кресла, но тут Бубнов подал голос:

— Подожди. — Он вытащил откуда-то две упитанные пачки денег и кинул на столик. — Это твое. Миллион за то, что нашел убийцу так быстро. Но ты не отдал его мне, поэтому второй не заработал.

Артем едва не расхохотался в голос. Ничему не научила трагедия с Лалой старого дурака, он никогда не изменится, никогда не станет тем, кем пытался стать, завязав с воровским прошлым. Артем зацепился большими пальцами за карманы джинсов и с ухмылкой спросил:

— Ирак, за кого ты меня принимаешь?

— Тебе деньги не нужны?

— Деньги всем нужны… но твоих не надо. Суешь свой миллион, чтобы держать меня на крючке? Ты помрешь, а меня по наследству передашь дружбанам, я вашу породу знаю. Не выйдет. Мне нравится моя работа, я ею рисковать не буду, но ты этого тоже не поймешь.

— А что еще я не понимаю?

— Счастливо оставаться.

Артем ушел, а Бубнов снова застыл. Тихо вошла Валентина, она сама по себе тихая, незаметная, неназойливая. Очень хорошая женщина, мягкая, домашняя. Амиран все-таки сообщил ей о смерти дочери, кое-как женщина пережила, а сейчас слушала рассказ молодого майора о поисках убийцы, о своей дочери и не верила ему. Она тоже чего-то не понимала. Валентина села на край кресла и задумалась; на ее некрасивом лице отпечаталось смирение — другого-то ничего и не остается, ведь Лалу не вернешь. Но вдруг Амиран с болью произнес:

— Зачем она это делала? У нее же было все.

— Ей нравилось работать, — сказала Валентина.

— Работать? На кой хрен ей нужна была такая работа? Я ж для нее все… Лучше б она крестиком вышивала. Дура. И кому я все это оставлю, а? Кому?!

Амиран чувствовал себя обманутым самой жизнью, предоставившей ему условия с соблазнами, мимо которых он не смог пройти. А сейчас смысл прошлого, в котором он нашел себя, будучи молодым, ускользнул от него.

В ту же минуту Артем упал на водительское сиденье, выдохнул, словно избавлялся от чего-то неприятного, и спросил Софию:

— Устала ждать? Прости.

— Нет. Я со своими героями провела время…

— Все, я в твоем распоряжении. Куда?

— Мелочи купить надо, гладильную доску и…

София перечисляла машинально, еще не расставшись с героями, а по дороге вернулась к ним.