Но красные кавалеристы уже научились противостоять этой угрозе. Весьма эффективным средством защиты от воздушных атак оказались зенитные пулеметы на тачанках. 28 июня из такой установки был сбит самолет сержанта Сольского и поручика Лепшего. Сольский попал в плен, однако вскоре ему удалось бежать. 15 июля буденновцы подбили два самолета из 21-й штурмовой эскадры польских ВВС. Один экипаж в составе польского пилота Скаржинского и американского летнаба Келли совершил вынужденную посадку на советской территории. Оба летчика погибли в перестрелке с красноармейцами. Подпоручик Якубовский на поврежденной машине сумел перелететь через линию фронта, но уже 27 июля его аэроплан вновь попал под меткий огонь с земли. В этот раз дотянуть до фронта не удалось. Якубовский приземлился в расположении советских войск, пытался бежать, но был застрелен.

В борьбе с польской авиацией буденновцы придумали интересную тактику «противосамолетных засад». Заключалась она в следующем: вдоль опушки леса медленно ехал небольшой обоз или группа кавалеристов, игравших роль приманки. Когда вражеский летчик, заметив добычу, снижался для открытия огня, по нему из-за деревьев начинали бить замаскированные зенитные пулеметы. 28 июля при помощи этой маленькой хитрости буденновцы подбили сразу четыре польских самолета! Такого успеха красные добились единственный раз за всю войну, а их противникам подобное не удавалось ни разу.

Первыми жертвами стали американец Мэрион Купер и поляк Цесарский из 7-й истребительной эскадры. Оба пилота вместе с машинами попали в плен[33]. Затем на такую же засаду «напоролась» вторая пара: капитан Кроуфорд и сам командир эскадры майор Фаунт ле Рой. Этим повезло больше. Фаунт ле Рой кое-как довел изрешеченного пулями «Баллилу» до польских окопов. А Кроуфорд, вынужденный сесть на советской территории, самостоятельно исправил повреждения и вылетел к своим. После этого случая поляки стали гораздо уважительнее относиться к «беззащитным» обозам и группам всадников. Особенно если те двигались по кромке леса или деревенской улице.

Между тем, несмотря на все усилия поляков, в конце июля фронт на Украине вновь был прорван, и буденновцы ринулись на Львов. Казалось, их уже ничто не могло остановить.

А на литовско-белорусском участке почти весь июнь продолжалось затишье (перед бурей). Интенсивность боевой работы авиации снизилась. За месяц эскадрилья Ширинкина совершила 91 боевой вылет. Воздушные бои фактически прекратились. Отмечено лишь несколько взаимных атак на привязные аэростаты, в одной из которых поляки сбили очередной, уже третий по счету, баллон. Как это произошло и кто именно добился успеха, выяснить не удалось.

В начале месяца красные захватили довольно редкий истребитель «Фоккер» D-VIII. Молодой польский летчик Ясинский, только что закончивший авиационное училище, вылетел на нем на фронт, но вскоре потерял ориентировку, перепутал Минск с Борисовым, «проскочил» через линию фронта и приземлился на советской территории. Интересный трофей достался Славненской авиагруппе, но, насколько известно, в боях его не использовали.

Обстановка резко изменилась 7 июля, когда большевики нанесли давно задуманный удар в Белоруссии. Пользуясь тем, что значительная часть польских сил была переброшена на Украину, группировка Тухачевского в составе пяти армий молниеносно взломала фронт и с нарастающим темпом устремилась вперед.

С этим совпало прибытие на фронт отряда тяжелых бомбардировщиков «Илья Муромец» в составе трех «боевых кораблей» (или «бойкораблей», как называли тогда в документах эти крупные четырехмоторные машины). Один из них оказался небоеспособным из-за дефектов сборки, а остальные успели совершить два боевых вылета на бомбардировку Бобруйска и станции Осиповичи. Под бомбы «Муромцев» попали отступавшие части 6-й польской пехотной дивизии. Однако всего за несколько дней оба бомбардировщика потерпели аварии, и отряд вывели с фронта.

Между тем под мощным натиском Красной Армии польское отступление быстро превратилось в паническое бегство. Остатки разгромленных дивизий вперемешку с беженцами неудержимым валом покатились на запад. Уже 11 июля красные взяли Минск, 14-го – Вильно.

Во время этого исхода многие польские авиачасти были фактически уничтожены. Июньская катастрофа польской авиации на Украине через месяц повторилась в Белоруссии в еще более крупных масштабах. Самолеты ломали, жгли, бросали на аэродромах и железнодорожных платформах при одних только слухах о приближении «красной чумы». Достаточно сказать, что в четырех эскадрах (1-й, 8-й, 11-й и 18-й) к концу июля остался всего ОДИН аэроплан! То, что еще можно было спасти, срочно оттягивалось к Варшаве. Там, вдоль Вислы, с бешеной скоростью возводился последний рубеж обороны.

Польская авиация западного фронта надолго, почти на месяц, «вышла из игры», но воспользоваться этим красные летчики не смогли. Так же, как и на юге, они сразу оказались в глубоком тылу ушедших вперед наземных армий. Уже 8 июля все эскадрильи перебросили свои передовые звенья через Березину вслед за наступавшими войсками. Но базы снабжения остались за рекой, мосты через которую были взорваны. Заправлять самолеты стало нечем, а фронт тем временем смещался все дальше и дальше на запад.

В создавшихся условиях красное штабное начальство заботилось, прежде всего, о доставке на передовую живой силы, артиллерии, боеприпасов. Авиация в очереди на отправку оказалась едва ли не последней. Командующий воздушными силами Западного фронта Е.И.Татарченко писал в одном из своих докладов:

«При стремительном продвижении за разбитым противником войсковое командование забыло про авиацию, что является колоссальной ошибкой и что необходимо немедленно устранить „...“ Несомненно, что противник подготовляет где-либо отпор, и необходимость авиации для производства усиленной разведки очевидна».

Как в воду глядел товарищ Татарченко, но его доклад остался гласом вопиющего в пустыне. Про авиацию действительно забыли, а в возможность польского контрудара никто не верил. Кроме того, руководство Западного фронта, очевидно, решило, что если польская авиация никак себя не проявляет, то ее попросту нет больше, а значит, и советским истребителям здесь делать нечего. В результате уже в июле наиболее боеспособные истротряды во главе с Ширинкиным, Сапожниковым и Кожевниковым были отправлены на Южный фронт, против Врангеля.

Положение усугублялось безобразной работой железных дорог. Например, эшелон с имуществом одного из разведотрядов «полз» от Орши до Минска целый месяц! (Расстояние между этими городами порядка 200 км и в обычных условиях товарный состав проходит его за несколько часов). 4-й истребительный дивизион, ранее входивший в состав эскадрильи Ширинкина, 28 июля кое-как добрался до Барановичей, но бои к тому времени шли уже в полутора сотнях километров к западу. Другие отряды застряли еще дальше от фронта. Таким образом, к началу августа Западный фронт остался не только без истребителей, но и без разведчиков.