Ездовые грузили товар в лавках и свозили к судну. Андрей делал отметки в списке – не забыть бы чего, а судовая команда укладывала груз в трюме.

К вечеру они вымотались все, но судно к отплытию было готово.

– Отдыхайте, утром отплываем.

На этот раз судно отплывало в другую сторону – не вверх по Оке, к Коломне, а вниз по течению, к Нижнему Новгороду. Желтоводская ярмарка, что у Нижнего, значительно больше Коломенской, выбор товаров разнообразнее, цены ниже. Да и Георгию путь был знаком.

Андрей же разглядывал реку и берега с нескрываемым интересом, стараясь запомнить повороты, отмели, села и городки на пути. Причем располагались они в большинстве своем на левом берегу. Правый берег на некотором протяжении был ордынским, а затем до самого Нижнего принадлежал мордве. И меря их называли, и эрзя, весе – по племенам.

Большие земли занимала мордва – от правого берега Оки и Волги, Мокши, Цны, Суры, Пьяны, Алатыря, Иссы. По силе и многочисленности народа мордва могла поспорить с княжеством Рязанским, Владимирско-Суздальским, а то и Московским.

Потому к правому берегу они не приближались, а на ночную стоянку причаливали только к левому. Самое настоящее пограничье, только вот соседи не самые дружественные. Только через сто лет, в 1552 году, мордва присоединится к Москве, да и то уже ослабленная. Мыслимое ли дело – сначала золотоордынцы по пути на Русь прошлись по ней железным катком, потом – Казанское ханство, и напоследок – Иван Грозный, покоряя Казань, вел через нее войска. Отвращенная татарами, мордва не приняла ислам, долго сохраняла язычество и перешла в христианство.

Судно, сплавляясь по течению, а временами и под парусом, шло ходко.

– Если и дальше так пойдем, через пару дней у Нижнего будем, – довольно сказал Георгий.

И как сглазил кормчий. Сначала тучи на горизонте появились, потом небо темнеть начало. Тучи из серых превратились в почти черные, поднялся ветер, и хлынул дождь.

Парус на ушкуе спустили – могла не выдержать мачта.

– Правь к берегу! – прокричал Андрей.

Георгий и сам был бы рад это сделать, да ветер отжимал судно от левого берега.

– Команде – на весла! – приказал кормчий.

Взялись за весла.

– И-раз! И-раз! – отбивал ритм Георгий.

Судно медленно стало приближаться к берегу. В левый борт стала бить волна. Вроде не море – река, пусть и широкая, а двухметровая волна с силой бьет по корпусу, да так, что обшивка скрипит и стонет.

Андрея страх взял – за судно, за себя, за команду. Если судно на бок ляжет – не выплыть. Гребцы ситуацию тоже понимали и налегали на весла так, что сухожилия трещали и вздувались вены на шее.

Медленно, очень медленно удалось подойти к берегу. Андрей, как был – в сапогах и одежде, – сиганул в воду с концом швартова в руке.

На их счастье, нашелся пень, к которому он и привязал швартов. Другой бы с кормы завести надо, а не к чему, деревья от воды далеко стоят.

Обычно причаливали на места ночевок – их можно было узнать по следам кострищ на берегу. Для защиты от ветра их обустраивали под высоким берегом, да еще мощные деревья у берегового уреза стояли – удобно судно швартовыми крепить. А тут не стоянка, ноги в иле по колено утопают, но выбора нет. Да бог с ним, с илом, от него отмыться можно. Сложность возникла в другом – волной судно о берег бить стало. Или на бок положит, или разобьет. Одно радовало – при любом исходе команда спасется.

Однако Георгий, как опытный кормчий, послал вверх и вниз по берегу по одному человеку, и они нашли более подходящее место в ста саженях ниже их вынужденной стоянки. Судно перетянули за швартов, идя по берегу – как бурлаки, зато удалось закрепить надежно.

Бурю пережидали на корабле, под тентами из натянутой рогожи, но она не защищала – протекла. Да и ветер боковой захлестывал потоками дождя. Все вымокли, продрогли. Хоть и поздняя весна, листья уже распустились, а холодно. И костер развести под ветром и дождем не было никакой возможности. Так и сидели, стуча зубами и прижимаясь друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Уже и есть хотелось, а как без костра похлебку сваришь?

Дождь и ветер прекратились только под утро. От воды поднялся туман, стало промозгло. И на судне все было сырое – и одежда, и запасы еды, хотя они хранились в трюме. Сухари размокли и превратились в кашу.

Неожиданно Терентий, указывая на реку, вскрикнул:

– Глядите!

Все обернулись к реке. Ее мутные воды несли мусор, ветки и остатки какого-то судна. Это был кусок кормы с ахтерштевнем и обшивкой из смоляных досок.

Команда дружно стянула шапки и перекрестилась. Не повезло кому-то, судно в щепки разбило, а о судьбе команды думать не хотелось. Андрей и подумать не мог, что такой шторм может быть на реке. Им еще мало досталось, а кому-то и вовсе пришлось отпить беды полной чашей.

Они съели по куску соленого сала без хлеба и сухарей – все проголодались – и отчалили, надеясь ниже по течению встретить место посуше и развести костер. Обычно на реке суда видны – встречные, попутные; сейчас же было пустынно, даже рыбачьих лодок не видно.

Туман начал подниматься, показалось солнце, потеплело. Видя, что погода улучшается, кормчий приказал поднять парус.

Только через некоторое время показалось встречное судно. Оно шло на веслах – на мачте клочьями висели обрывки паруса.

Обычно кормчие и купцы, если суда торговые, сближаются, стараясь пройти поближе друг к другу. За это короткое время они успевают поприветствовать друг друга и сообщить какую-то важную информацию – об отмели, о движущемся плоте, который представлял опасность для судов: плоты, широкие и длинные, всегда сплавляли по реке. Хоть и старались плотогоны веслами держать их в фарватере, а все равно происшествия случались. На изгибах русла плоты по инерции несло к берегу, и если между плотом и берегом попадало судно, его могло раздавить, как грецкий орех.

Тут же встречное судно к левому берегу жалось, и с него кричали что-то. Однако далековато, да и вода по бортам журчит, плохо слышно.

– Андрей, ты помоложе, расслышал, что они кричат?

– Не понял.

– Про бурю, наверное. Если плот где и сорвало, то нам не страшно, мы по течению идем.

– Вперед поглядывать надо.

– Так Димитрий впередсмотрящим на носу сидит, упредит, если что.

Река делала плавный поворот, Георгий переложил рулевое весло, и в это мгновение впередсмотрящий закричал:

– Лодки впереди!

Однако никто не насторожился – лодки так лодки, рыбаки, наверное. Но по мере приближения стало видно, что лодки не рыбацкие.

Лодок было с десяток, в каждой сидело человек пять-шесть, и не рыбаков. Одежда на них была не русская, в руках у многих – луки, у других – топоры.

– Мордва! – ахнул Георгий.