* * *

Самарин со вздохом посмотрел на паркет, расчерченный тяжелыми военными сапогами, – штаб разместился во дворце Дерналовичей, – и сел в удобное, хотя и не соответствующее остальным кресло. Пастельная обивка свидетельствовала, что притащили его сюда из дамского будуара. Кресла предназначались исключительно для старших офицеров, молодые довольствовались скромными стульями. Судя по толпе в зале, Якимов пригласил большинство офицеров из командиров батальонов, что само по себе было плохим прогнозом: вероятно, генерал решил атаковать, не уделяя внимания и времени таким мелочам, как разведка сил противника. А они, как выходило из предварительных заключений, были немаловажными.

– Господа офицеры, командующий! – объявил адъютант.

Все поднялись по стойке смирно, встал и Самарин, хотя не спеша, с видимым выражением холодного и расчетливого пренебрежения.

Неуверенные движения и красное лицо Якимова свидетельствовали о том, что генерал, несмотря на раннее время, успел подкрепиться польской водкой. Его грудь, как обычно, украшали два ряда наград, в том числе и медаль «В память о Русско-турецкой войне 1877–1878». Хотя хвастаться тут было нечем, о чем свидетельствовал темно-коричневый цвет безделушки. Такого типа отличия выдавали солдатам и чиновникам, не участвовавшим в боевых действиях. Те, кто принимал участие в боях, получали серебряные или бронзовые медали.

Якимов умостил свой толстый зад за круглым инкрустированным столом и, промыв горло несколькими глотками чая из самовара, начал совещание. В качестве вступления он кинул несколько фраз в отношении «предателей ляхов», которые в очередной раз осмелились бунтовать против империи, после чего начал раздавать указания. Как и ожидалось, приказы ограничились указаниями направления атаки отдельных дивизий Восьмой армии. Адъютант Якимова, капитан Уваров, наносил позиции выбранных полков на карту Варшавской губернии.

«Пятнадцать минут, – уныло подумал Самарин. – Всего пятнадцать минут хватит на то, чтобы отправить на смерть тысячи солдат. В какие времена мы живем? Человечество определенно сошло с ума».

– Господа, кто хочет что-то добавить? – в конце спросил Якимов.

Никто из собравшихся не отозвался, тон генерала ясно говорил, что вопрос был риторический.

– Я, – негромко сказал Самарин.

Пышные, растопыренные усы Якимова зловеще ощетинились, из-за этого генерал напомнил старого моржа, после чего командующий Восьмой армии нетерпеливым жестом отклонил требование.

– Александр Борисович, – произнес он раздражительно. – Опять вы. Но ведь подразделение «Омега» не будет принимать участия в наступлении. Вас пригласили только из вежливости.

– Тем не менее я хотел бы, чтобы вы уделили мне всего лишь пять минут. Из вежливости.

На широком грубом лице Якимова заходили желваки, лоб пробороздили горизонтальные морщины.

– Ну ладно, – неохотно позволил он. – Пять минут, я слежу за временем.

Самарин подошел к карте и, используя записи, обобщил план атаки, обозначая польские позиции.

– Как вы видите, у поляков организованная, прочная линия обороны. Тем временем наш план предусматривает удар в местах, где сопротивление будет самым сильным.

– Это какой-то бред! – закричал Якимов, ударяя кулаком по столешнице. – Откуда эти данные? У поляков нет ничего, кроме стрелкового оружия и небольшого запаса боеприпасов.

– Я отправил разведку.

– Что?! По какому праву?!

– По праву командира подразделения «Омега», – ответил Самарин. – Наш самолет быстро выгнали аэропланы врага, но пилот успел сделать снимок. На фотографии четко видно, что поляки имеют не только артиллерию, но и тяжелые орудия. Мы смогли идентифицировать гаубицы sFH 13.

Кто-то выругался, кто-то вытер пот со лба. Schwere Feldhaubitze 13 была ужасом фронта.

– Они бьют на восемь верст, – пробормотал сухой черноволосый майор со знаками артиллерии на мундире. – А у нас только 76-мм пушки. Нам нужна гаубица Schneidera!

– Ну-ну, только без пессимизма! – с раздражением отозвался Якимов. – Даже если у поляков есть несколько пушек, это не меняет ситуации. Этот сброд не остановит российскую армию. Весь этот Полиш Вермахт появился две недели назад!

– Это правда, – подтвердил Самарин. – Хотя костяк польских сил составляют ветераны, но и плохо обученных новобранцев хватает. Но защищать намного легче, чем атаковать. К сожалению, это еще не все: у юнкера Анвельта было видение, в котором он увидел, как мы несем огромные потери, и не от оружия, а от магии.

– Вы предлагаете остановить нападение из-за бредней слабоумного сосунка? – язвительно спросил Якимов. – Это смешно! А что касается магии, они не ровня нашим магистрам!

– Мы не будем это проверять, – холодно ответил Самарин. – По крайней мере, пока не проведем полную разведку.

– Вы забываетесь, генерал! – рявкнул Якимов, его лицо покраснело. – Здесь я отдаю приказы, и если я так решу, то вы будете атаковать в первой шеренге!

– В отличие от некоторых, я не раз и не два шел в бой в первой шеренге. И подразделение «Омега» подчиняется только Ставке.

– Что вы этим хотите сказать?!

– Вы имеете в виду мое участие в боях или вторую часть реплики?

– Да я вас…

Самарин положил на стол заполненный карандашом бланк.

– Это шифрограмма из штаба, – сухо сказал он. – Решение о выведении подразделения «Омега» из-под вашего руководства. И еще одно: из Петербурга к нам едет эшелон с подкреплением, будет здесь через два дня. Мы получим тяжелые орудия и несколько броневиков, а воздушные силы отправили к нашим позициям три эскадры аэропланов. Ставка решила, что захват Варшавы является приоритетной задачей. И… чуть не забыл! Также приедет генерал Брусилов, который лично проконтролирует наш участок фронта. А сейчас… вынужден попрощаться, и так занял у вас больше чем пять минут.

Самарин вышел из комнаты, слыша за спиной шум голосов и сопение разъяренного Якимова. Матушкин с несколькими солдатами, включая юнкера, ждали его у выхода.

– Как прошло? – спросил Матушкин.

– Я сделал все, что мог, – ответил Самарин. – Передал собранную разведкой информацию и сообщил о приезде Брусилова.

– Думаешь, это остановит нашего непобедимого командующего?

– Разве что склонит его поторопиться. Он уже представляет, как встретит Брусилова на вокзале и доложит о взятии Варшавы. Однако…

– Ну?

– Если он проиграет – а он проиграет! – ему этого не спустят. Ни Ставка, ни солдаты. Одно дело атаковать с марша, не имея информации о враге, иногда такой риск срабатывает, а совсем другое – отправлять людей в самоубийственную атаку на хорошо укрепленные позиции. Через два дня этот кретин уже не будет командующим.

– Но до того как его снимут, погибнет много хороших ребят.