В этом же году у византийцев появилась неплохая возможность воспользоваться внутренними неурядицами арабов и попытаться защитить христиан, проживавших в Сирии, Египте и Ливии. Но в этот момент внезапно активизировались болгары, использовавшие в качестве предлога недавнюю попытку нападения греков на занятые ими территории.

Хан Крум — смелый, решительный и далеко не бесталанный человек весной 809 г. напал на римлян у города Стромон, когда туда привезли деньги для выплаты жалованья солдатам Фракийской фемы, и забрал войсковую казну (почти 100 литр золота). Более того, погибли почти все начальники легионов, и пропал весь обоз. Затем Крум осадил город Сердику (или Сардику) и обманом захватил его, убив почти 6 тысяч солдат гарнизона, не считая мирных жителей. Это была настоящая резня[415].

Надо отдать должное императору — он спешно собрал войско и направил его на войну, но болгар на пути не встретил: те спешно отступили. Почти 2 года военные действия носили локальный характер; наконец, василевс решил сам возглавить войско и отправился к действующей армии. Ошибка царя заключалась в том, что еще не встретив ни одного болгарина, он почему-то уверовал, будто победа уже одержана им. И заражал своей уверенностью всех и вся, не замечая того, насколько разлагающе действует его бравада на войско.

Желая уверить народ, будто его армия одержала победу, Никифор Геник направил послание в Константинополь, в котором написал, будто бы отпраздновал Пасху во дворце Крума. Затем он отдал приказ по армии восстановить разрушенную Сардику, что вызвало недовольство солдат — они не желали принимать участия в строительных работах. Поскольку всегда в традициях римской армии было привлекать солдат к строительству (городов, крепостей, дорог), то факт недовольства со стороны воинов являлся свидетельством низкой дисциплины.

Солдаты начали опрокидывать шатры военачальников и дошли до апартаментов самого царя. Император направил к ним патрициев Никифора и Петра, и войско на время успокоилось. Используя выпавший случай, император приказал схватить нескольких офицеров, которых заметил среди мятежных солдат, и ослепить их. А наутро сам вышел к армии и уверял стратиотов, будто его попечение о войске не имеет границ и он относится к ним, как к собственным детям. Затем Никифор I вернулся в столицу, оттуда приказав произвести следствие и наказать виновных в последнем военном бунте. Многих казнили, постригли в монахи и подвергли телесным наказаниям.

Эта мера еще более дезорганизовала армию, и тогда царь решил восстановить боеспособность войска посредством некоего предприятия. Понимая, что земли Балкан и Эллады, где преобладали славяне, колонизировавшие их, будут обречены, если византийцы не вернутся туда, император переселил многие славянские семьи в Паннонию. А чтобы восстановить боеспособность войск, ввел закон об обязательном призыве на военную службу бобылей и о содержании их за счет фемы по принципу круговой поруки[416].

Но в конце 810 г. пелопоннесские славяне, подстрекаемые болгарами, активизировались. По приказу царя армия жестоко и методично давила очаги сопротивления, наконец, восставшие потерпели решающее поражение под Патрами. Многих из них выслали в другие области Империи, а в Пелопоннес переселили христиан с Востока. Как полагают, именно император Никифор I этими деяниями положил конец славянской колонизации Балкан. Впоследствии византийское господство в Балканах начало постепенно восстанавливаться[417].

Последний год своего царствия Никифор ознаменовал новыми финансовыми мерами, направленными на укрепление государственной казны. В частности, ввел налог на лошадей, стада, урожаи и плоды, деятельно взыскивая недоимки в бюджет. Население было очень недовольно своим царем, и ему приписывали многие поступки, нелепые во всех отношениях. Царское терпение к манихеям, павликианам и иконоборцам многократно интерпретировали и признали очевидным признаком монаршего богохульства. Государственный контроль над средствами епископов и монастырей, для осуществления которого привлекались даже воинские части, также не добавил императору авторитета. Ненависть к нему дошла до того, что один монах, отобрав меч у воина, ворвался во дворец, чтобы убить василевса. Двое стражей, стоявших у входа во дворец, были им ранены, монаха схватили, пытали, а затем, ничего не выведав, отправили в колодках в ссылку[418].

Завершив дела в Константинополе, император вместе с Ставракием в мае 811 г. отправился в действующую армию, воюющую с болгарами. Напоследок, оставляя вместо себя патриция Никиту, он приказал тому увеличить налоги с монастырей и собрать со знатных лиц налоги за 8 лет вперед. Было в казне достаточно средств или нет — остается гадать, но в любом случае они были направлены не для вооружения армии. Собрав довольно большое по численности войско, император не сумел достойно вооружить собственных солдат, и те оказались во множестве своем безоружными, имея в руках лишь пращу или самодельную пику. Правда, Крум не знал истинного состояния боеспособности византийской армии и, услышав о многочисленности наступавшего противника, направил к Никифору I послов просить мира. Но, опьяненный кажущимся успехом, царь отказал ему в этом.

Войдя в Болгарию в июне 811 г. несколькими колоннами, византийские передовые части дважды сталкивались с болгарами, и оба раза удачно для себя — очевидно, Крум был застигнут врасплох их нападениями. В первом сражении византийцы опрокинули 12‑тысячную болгарскую армию, а затем разбили войско численностью до 50 тысяч человек. И хотя цифры, возможно, завышены, они позволяют оценить масштаб побед византийцев. Наконец, обе колонны греков сошлись возле города Плиски, который довольно быстро взяли штурмом[419].

Император захватил богатую добычу (все золото, собранное болгарами за 100 лет) и даже сжег дворец Крума. Никифор I тщательно следил за тем, чтобы добыча была собрана полностью (все-таки в нем было больше от финансового чиновника, чем от полководца), и мародерам по его приказу отрезали уши. Хан вновь прислал посла со словами: «Ты победил; итак, возьми, что тебе угодно, и ступай с миром!» Но император опять отверг мирное предложение — как выяснилось, себе на погибель. После одержанных побед византийцы окончательно утратили дисциплину и демонстрировали редкую самонадеянность и беспечность.

А тем временем Крум подтянул резервы и призвал на помощь славян и аваров — теперь его войска численно превосходили византийцев. Перехватив инициативу, он задумал хитрый план, который должен был привести его к победе. В частности, Крум перекрыл мощными укреплениями и завалами проход через горы, фактически окружив (!) римскую армию у Вырбиш. Византийцы еще не сталкивались с такой стратегией и вскоре после безуспешных попыток прорвать окружения впали в отчаяние. Император откровенно говорил, что, даже имея крылья, они не смогут выбраться из ловушки, и окончательно утратил управление армией. Он все время проводил в шатре и не принимал никого, даже сына Ставракия[420].