– А что будет, если кто-нибудь из детей послушает тебя, дурака, и пойдет на митинг? А там с ним что-нибудь случится? Ты забыл, что наш приоритет – это безопасность учащихся!

– Я-то был уверен, что наш приоритет – это открытость и демократия, – ответил Феликс. – Вы же сами всегда говорили, что мы должны воспитывать свободных людей! То есть тех, кто сам может принять решение, идти на митинг или нет.

Когда после уроков Марик собрал учителей и объявил, что уволит любого, кто будет призывать школьников к участию в уличной активности, Феликс и еще несколько молодых учителей сказали, что готовы быть уволены и не собираются подчиняться распоряжениям дирекции.

– Понимаешь, Марик и другие основатели считают, что главное – сохранять лицей, – объясняет Андрей Жене, – старые учителя говорят, что политике, как, например, религии, не место в школе, а Феликс и часть молодых учителей – что в такой переломный для страны момент мы должны широко открыть двери лицея для политических дискуссий… Короче, слушая его, я чувствовал себя внутри фильма Годара про 1968 год.

Андрей отпивает чаю, раздумывая, знает ли бабушка Женя, что такое 1968 год, а она тем временем спрашивает:

– И что случилось 24 декабря?

Андрей усмехается:

– Все случилось до 24 декабря. Марик на следующий день объявил детям на общем собрании, что если хотя бы один пойдет на митинг и будет там задержан, лицей закроют. Поэтому он призывает всех проявить ответственность и никуда не ходить. Ну и никто не пошел, насколько я знаю.

– А лицей правда закрыли бы?

– Могли закрыть, а могли и не закрывать, – пожимает плечами Андрей. – Откуда я знаю? Никто же не пошел.

– Но если все обошлось, – спрашивает Женя, – почему ты сидишь здесь такой убитый?

Андрей вздыхает:

– Понимаешь, бабушка, на самом деле ничего не обошлось. Четвертого февраля будет еще один митинг, и ко мне уже приходили дети из моего любимого одиннадцатого и сказали, что пойдут в любом случае. Более того, они сказали, что пойдут именно потому, что полтора года читали со мной русскую литературу и мои уроки убедили их, что они должны противостоять злу и не позволять собой манипулировать.

– А ты учил их, что…

Андрей всплескивает руками:

– Ну разумеется, я учил их, что люди должны противостоять злу и не позволять собой манипулировать! Но я же не знал, что кто-то решит, будто противостоять злу надо в форме массовых выступлений, а манипуляцией окажется то, что говорит им Марик!

– То есть ты хочешь понять, как теперь убедить их никуда не ходить? – спрашивает Женя.

– Да нет, – вздыхает Андрей. – Во-первых, их нельзя убедить, они упрямые, как все подростки. Во-вторых, с чего я должен их убеждать? Я знаю, что это небезопасно, да. Но вся литература говорит нам, что люди должны быть готовы рисковать и жертвовать собой ради того, во что верят. Как я могу одновременно преподавать литературу и призывать их сидеть дома? Не один Егор такой умный, они все скоро прочтут Камю или еще что-нибудь столь же героическое, и поди их тогда останови. Да и кроме того, я не могу больше оставаться в лицее. Я восхищался тем, какую Марик собрал команду, а теперь я вижу, что все это – колосс на глиняных ногах.

Бабушка Женя вздыхает:

– И ты пришел поговорить об этом – со мной?

Андрей смущенно улыбается:

– Если честно, я пришел поговорить с папой. Мне казалось, у него должен быть большой опыт в этой области.

Зимой 2012 года Валерий Владимирович Дымов неожиданно для себя достиг точки равновесия. Это было то самое состояние центра циклона, про которое он так любил говорить своим ученикам: глубокий, незамутненный покой. Не буддийское просветление – Валера совсем не чувствовал в себе безграничного сострадания и желания заботиться о благе всех живых существ, – но все равно интересное новое чувство. Впервые за всю свою жизнь он перестал строить планы и куда-то стремиться.

Когда Валера был молод, он вожделел всех красивых девушек. Прочитав несколько дурно переведенных книг по эзотерике, он захотел познать свои пределы, выйти за них и обрести иное бытие, и однажды ночью это желание чуть его не погубило. С тех пор он хотел простых вещей: когда начал преподавать йогу, ему нужно было все больше учеников; во времена ООО «Валген» – все больше славы и денег. Даже смерть партнера и собственное разорение ничему не научили Валеру: несколько лет назад, запуская сайт, он все равно хотел еще больше трафика, еще больше посетителей… одним словом, хотел популярности.

И вдруг эти желания покинули его. Возможно, он исчерпал их все, полностью удовлетворив свое стремление к славе, как когда-то сумел насытить свою похоть. В одной книге он читал об этом методе – любую, даже самую безграничную жажду можно победить, влив в человека бочку воды. Учителя древности считали этот метод действенным, но опасным: если вовремя не остановиться, вода разорвет человека изнутри. Но, видимо, Валере повезло.

Было, конечно, и другое объяснение: желания исчезли, потому что Валера устал желать, – у него просто закончились силы. Всю жизнь он рвался вперед, стремился к экспансии; недаром крокодил Гена сумел в нем разглядеть – и использовать в своих целях – эту готовность к безграничному расширению. А вот теперь, на седьмом десятке, Валера больше не может расширяться, и потому желания покинули его и он обрел покой.

Сайт приносил небольшой, но верный заработок, но еще раньше, в тот самый момент, когда Женины сбережения и деньги, оставшиеся от продажи квартиры, почти закончились, появились какие-то бывшие ученики, сделавшие себе имя в бизнесе или политике. В их подношениях Валере были важны не столько деньги, сколько то, что, оглядываясь на свою жизнь, он мог сказать, что хорошо поработал: у него было немало учеников и многие до сих пор ему благодарны. Что может быть лучше для человека, которого называли гуру?

Все чаще Валера чувствовал себя старым мудрым волком, который сидит в своем логове и не видит смысла в охоте: ему и так приносят добычу.

И вот ясным январским днем Андрей ворвался в этот мир, наполненный покоем и умиротворением. Валера внимательно выслушал: он хорошо понимал сына – в конце концов, Валера и сам некоторым образом всю жизнь работал учителем.

– Учитель не может не учить, – сказал он Андрею. – Ищи возможность учить так, чтобы избежать опасности, которая тебя беспокоит.

– Папа, – скривился Андрей, – перестань изображать Мастера Йоду и говорить банальности. Скажи мне лучше, что бы ты сделал на моем месте?

Валера с равнодушным интересом отметил, что ехидное сравнение с героем «Звездных войн» не вызвало в нем ни обиды, ни злости, ни раздражения. Он кивнул:

– Я же не знаю, что тебя беспокоит на самом деле. Поэтому не могу ответить, что бы я делал на твоем месте.

– Тогда скажи, что ты сделал на своем. Я же помню, ты тоже работал в школе, а потом ушел. Как это случилось? Из-за чего?