– А откуда вы знаете? – спросила она.

Флориан улыбнулся.

– Вы уж извините, я прочитал ваш блокнот – сказал он – должен же я был знать с кем имею дело.

Наташа сочла долгом сделать оскорбленное выражение лица. Какая бесцеремонность!

– Так или иначе – продолжал Штильхарт – они знают где медальон. Поэтому по местам пребывания последнего царя они ездили для чего-то ещё. И вот если мы с вами поймем для чего они ездили, вот тогда возможно что-то станет понятно об Анне.

Как это он всё сразу за неё решил, возмутилась Наташа, ничего себе.

– А с чего это вы решили, что я буду вам помогать? – поинтересовалась девушка – я может ещё откажусь.

Флориан посмотрел на неё, как на наивного ребенка.

– А у вас нет выбора – заметил он – вы слишком много видели и слишком много знаете. Неужели вы думаете, что та, которую вы встретили в квартире Верховского, оставит вас? Она будет искать вас. Вернется, и не одна. Я даже знаю с кем. Я много чего о ней знаю.

Наташа поджала губы. Интересно за кого меня принимает?

– Я тоже о них знаю – сказала девушка – но я думала, что та, которая была в Кранцберге пять лет назад…

– Она одна из многих – веско сказал Флориан – не знаю откуда вам про о них известно, но если известно, то вы понимаете, что они смертельно опасны и никогда не оставят вас. Вы о них знаете и должны быть уничтожены. Они будут преследовать вас до конца жизни.

Наташа несколько секунд восхищалась потрясающей перспективой. Она остро почувствовала подступающую усталость. Впереди опасность, позади опасность. А ей нужно было принимать решение и доверится незнакомому человеку. Доверие – это признание правды. Если ты доверяешь человеку, то тогда человек доверится тебе. Верная и правильная аксиома. Хотя, что и говорить, будто бы у неё были варианты.

– Хорошо – кивнула девушка – будем считать, что я вам поверила. Какой у вас план? Я бы связалась с генералом Артамоновым.

Флориан покачал головой.

– Нет – отчеканил молодой человек – в государственные структуры мы будем обращаться, только в крайнем случае. У Организации везде свои люди. Мы не знаем кто друг, а кто враг. Вы доверяете мне, я доверяю вам. На том и порешим. Заночуем здесь, а завтра нужно нанести визит в одно место.

Наташа тяжело вздохнула. Она вновь устремлялась в неизвестность и ей было страшно.

* * *

Похожее на множество пчелиных сот здание «Департамента биологического благоустройства», казалось полностью вымершим в тиши южной ночи, но так было только снаружи. Внутри же был Ад. В самом, что ни есть прямом смысле этого слова. В него был превращен весь первый этаж здания. На ещё недавно гладких металлических стенах теперь красовались черепа, пол был покрыт костями и по нему, держа в руках серебристые подносы, фланировали длинноногие девицы в черном полупрозрачном кружевном белье с бутафорскими рожками на головах. Они притягивали сотни вожделенных взглядов гостей, как мужчин, так и женщин, которые, кто стоял возле барной стойки, а кто расположился на мягких кожаных креслах. Некоторые гости, уже в изрядном подпитии обхватывали ту или иную официантку за талию и уводили куда-то в красноватую тьму. Искусственный дым с помощью игры света складывался в летящие в разные стороны пыльные фигуры душ грешников, которые окутывали собой гостя и манили куда-то в глубину. В воздухе чувствовалась наркомания и похоть. Единственное, что было незыблемо – это застывшие в каменных позах бойцы Секуритаты. Они заняли позиции возле каждого выхода и молча наблюдали за вечеринкой, медленно проводя ладонями рук по своим «Узи». Кажется, сюда всех впускали, но никого не выпускали.

Кристина, одетая в длинное ярко-красное платье-пиджак, многозначительно сверкнула глазами сквозь покрывавшую половину её лица венецианскую маску. Это было обязательное условие вечера.

– Оставь надежду всяк сюда входящий

– усмехнулась Левонова.

– И, видя надпись эту в вышине,

Я вопросил учителя ответа:

"Сих тёмных слов значенье жутко мне."

Он прозорливо отвечал на это:

"Здесь хладнокровье нужно соблюдать.

Здесь страх не должен подавать совета.

– Пришли туда мы, где не тишь и гладь

– подхватила Анна.

А зыбкий ворох жутких сновидений,

Где так нетрудно разум потерять.

– Я надеюсь, нам не предложат все девять кругов – добавила девушка мне как-то всего этого хватило.

Кристина улыбнулась.

– В Аду Данте грешники страдали – заметила девушка – в Аду Аристова наслаждаются пороком. Интересное шоу. Эх, жаль нет Флориана. Он не преминул бы заметить, в каком чудном месте мы оказались.

В очередной, тридцать пятый раз, усмехнулась про себя девушка. Некоторые вещи неизменны. Вокруг все гудело и у Левоновой уже основательно заложило уши. Что же бальные законы везде одинаковы, как сказал бы Коровьев.

– А я упоминала, что мы здесь лишние? – иронично поинтересовалась Анна.

Кристина хмыкнула.

– О да – сказала она – вы говорили об этом один раз или два. Но, по-моему, у нас нет выбора. Необходимо узнать, что Аристов замышляет, а другого способа попасть сюда нет. Поэтому нужно расслабиться и получать удовольствие от наблюдения за окружающим миром.

– Мы все окажемся в Аду, если не преобразим этот мир – раздался голос за спиной.

Кристина не испугалась и спокойно повернула голову, сзади неё стоял директор сего прекрасного учреждения, собственной персоной.

– В этом задумка вечера – добавил Аристов – рад, что вы смогли выбраться, сеньорита де Леон – он перевел взгляд на Анну – госпожа Щербатова. Итак, дамы, как вам моя идея?

– Немного эксцентрично – заметила Анна, поддерживая светский тон разговора – священникам здесь не понравится.

– Лишь только в падшем мире можно узнать кто есть, кто – парировал Аристов – обнажится перед творцом и выявить все грехи. Человек всегда должен пройти через Ад, чтобы попасть в Рай. Это аксиома.

– Разве? – улыбнулась Кристина – может для того, чтобы попасть в Рай нужно просто в него верить?

Аристов хмыкнул. Уголок его рта скосился более обычного.

– Вера – это примитивная позиция – ответил доктор – опыт вот главное составляющее. Вспомните Данте, он прошел все круги Ада, набрался там опыта и лишь потом отправился в рай. Спросите себя, разве любой Рай не начинается с Ада? Ренессанс возник после Чумы, индустриализация СССР после