— Как именно?

— Устроили для них ловушку, дальше по побережью. Они клюнули на наживку и поплатились.

Веспасиан пробуравил его взглядом.

— А идея была чья? Твоя?

— Я в этом участвовал, — ответил Катон. — Мысль-то немудреная.

— Может, и так. Но ты все это задумал и осуществил, а префект просиживал задницу в лагере. Вот в чем суть.

— Ну, у каждого своя работа, командир.

— Кончай придуриваться! — оборвал его Веспасиан. — Но не извиняйся, Катон. Насколько я вижу, ты тут чуть ли не единственный, кто делает что-то полезное. Хотелось бы знать, хоть что-то еще удалось?

— Ну, командир, похоже, мы выяснили, откуда проводят свои операции пираты.

Веспасиан остановился и воззрился на него.

— И ты говоришь мне это только сейчас? Ну-ка, подробнее!

— Один из пленников, захваченных ночью, оказался сыном Телемаха. Сегодня днем с ним поработал дознаватель Вителлия. Он раскрыл нам место.

— Ты уверен, что он сказал правду?

Катон пожал плечами.

— Полной уверенности нет, командир. Это смелый парень. Он может врать нам под пыткой, чтобы выиграть время для своего отца и его людей. С другой стороны, дознаватель потрудился над ним основательно и, скорее всего, парня сломал.

Веспасиан взглянул Катону в глаза.

— Он говорил что-нибудь о свитках?

Центурион почувствовал, как участился его пульс, и решил не упускать шанса.

— Свитки? — уточнил он, стараясь заставить голос звучать спокойно. — Дельфийские свитки?

Веспасиан помолчал, после чего промолвил:

— Так ты, стало быть, в курсе? А мне говорили, что только префект обладает нужной информацией.

— Императорский секретарь Нарцисс, отправляя на задание, ввел нас в курс дела, — мигом ответил Катон.

— Нас? Ты хочешь сказать, что центурион Макрон тоже осведомлен на сей счет?

— Так точно, командир! — ответил Катон, не имея времени придумать иную правдоподобную версию и мысленно молясь, чтобы из-за этого его друг не оказался в опасности.

— Понятно… Будьте осторожны, вы оба. Сведения о свитках — это опасное знание.

— Но, командир, не может же быть, чтобы никто не знал ни о них, ни об их содержимом. Жрецы храма Юпитера сверялись с ними сотни лет.

— Да, с первыми тремя книгами. Но представь себе, как бы они обрадовались возможности наложить руки на три оставшихся и, таким образом, получить возможность обозревать полную картину? — Веспасиан перевел взгляд на море, в сторону Италии и Рима. А когда заговорил снова, в голосе его звучала тоска: — Думаю, некоторые люди отдали бы все за обладание недостающими свитками.

Катон торопливо осмысливал то, что только что услышал от Веспасиана. Три других Дельфийских свитка? Но это невозможно, они ведь уничтожены, сожжены Сивиллой. Во всяком случае, так считалось. А если они сохранились, то и впрямь могут оказаться мощным оружием в руках какого-нибудь амбициозного вельможи, умеющего использовать суеверие толпы в своих интересах. Такого, как Вителлий или… Катон взглянул на Веспасиана, и по спине его пробежал холодок. Именно в этот миг сенатор вновь обернулся к центуриону, и Катон вроде бы приметил на лице Веспасиана намек на сожаление. Впрочем, на него тут же вернулась обычная бесстрастность.

— Ладно, у Нарцисса могли быть свои соображения; раз сказал — значит, сказал. В любом случае ты осознаешь важность задачи. И понимаешь: ни в коем случае нельзя допустить попадания их в чужие руки, я уж не говорю о врагах императора.

Катон кивнул.

— Вот и хорошо. — Веспасиан обвел взглядом ближние холмы с лесистыми склонами, потом посмотрел в сторону лагеря, где над частоколом виднелись фигуры несших в постоянном нервном напряжении караул бойцов, и покачал головой. — Я увидел достаточно. Пора действовать.

Вителлий потрясенно взглянул на сенатора.

— Не может быть! Ты шутишь?

— Ничуть! — твердо заявил Веспасиан. — Властью, данной мне императором Клавдием, а также Сенатом и народом Рима, я отрешаю тебя от командования и принимаю на себя чин префекта и полномочия командующего флотом Равенны.

В шатре воцарилось ошеломленное молчание: никто из собравшихся командиров не смел проронить ни слова. Вителлий был так ошарашен, что не сразу нашелся с ответом, но потом встрепенулся, покачал головой, выпрямился и заявил:

— Нет! Ты не имеешь на это полномочий.

— Напротив, имею. — Повернувшись, Веспасиан щелкнул пальцами, подзывая одного из своих трибунов: — Деций, будь добр, — подтверждение моих прав.

Трибун запустил руку под панцирь, вытащил оттуда сложенный лист папируса и передал Веспасиану, который, в свою очередь, протянул документ Вителлию.

— Прочти.

Какой-то момент Вителлий смотрел на папирус словно на что-то ядовитое, потом протянул руку и взял его. Вся полнота власти вверялась Веспасиану подписанным лично императором Клавдием указом. Он был непривычно краток, однако то, что все полномочия переходят новому командующему флотом Равенны, явствовало из него однозначно. Прочтя пергамент, Вителлий сложил его и протянул обратно.

— Мои поздравления, командир. Флот в твоем распоряжении… Могу я спросить, что ожидает меня?

Веспасиан предвидел этот вопрос, и ответ у него был готов заранее. Полученные полномочия давали Веспасиану право заключить бывшего префекта под стражу и даже, если он сочтет это необходимым, подвергнуть того казни, однако и в том и тем более в другом случае по возвращении в Рим ему пришлось бы отвечать на ряд весьма настоятельных вопросов. Несмотря на явный провал порученной тому операции, с расправой над фаворитом императора торопиться не стоило. Клавдий по-прежнему был к нему расположен, расположен настолько, что уничтожить Вителлия означало навлечь на себя мстительный гнев владыки Рима. Однако не приходилось сомневаться и в том, что, оставшись в живых, столь ловкий интриган, как Вителлий, рано или поздно снова влезет в доверие, вернет себе прежнее положение и будет представлять собой угрозу. По существу, особого выбора у Веспасиана не было: Вителлия следовало оставить при флоте до окончания кампании, где за ним, по крайней мере, был бы пригляд. Ну а при некотором везении и разумном распределении обязанностей Вителлий мог и погибнуть, что решило бы проблемы Веспасиана само собой.

Он смерил Вителлия долгим взглядом, словно обдумывая решение, и наконец ответил:

— Ты остаешься здесь. Из-за потерь, понесенных по твоей вине, мне понадобится каждый человек, способный держать меч. Для начала я припишу тебя к своему штабу. Но когда начнутся боевые действия, ты можешь потребоваться в строю.

Вителлий склонил голову.

Веспасиан оглядел собравшихся в шатре командиров, многие из которых еще не оправились от неожиданности всего произошедшего, и обратился к ним: