Сегодня пятница, короткий день, люди потихоньку расходятся из офиса. Я спрашиваю у Пита, когда он закончит. Он недоуменно разводит руками и говорит, что теперь он постоянно свободен. Я прошу меня подвести. Мне нужно забрать с работы, скопившиеся здесь личные вещи, но просить Тома я не хочу. Пит поворачивается ко мне и смотрит мне в глаза:

–Это что, месть? – спрашивает он. Я не понимаю, о чем он говорит, и пытаюсь его переспросить. Но он не слушает меня, и продолжает:

–Зачем ты это делаешь? Ты разве не видишь, что ты вытворяешь? Зачем тебе это? Это что такая игра, называется, сломай человеку жизнь? – Пит искренне негодует. Я пытаюсь заставить его пояснить мне сказанное, но он отмахивается:

–Ты только передо мной не претворяйся, что ты плохо понимаешь по-английски, я тебя уже много лет знаю. Ты все прекрасно понимаешь, не хуже остальных. Наступает тишина, и, выдержав паузу и немного успокоившись, Пит продолжает:

–Ты сама все видишь, он голову потерял, ходит за тобой как тень, а ты развлекаешься.

–Ты же сам его недолюбливаешь, что ж так о нем вдруг так забеспокоился?

–Я говорю не о нем, а о тебе. Я не понимаю, зачем ты все это делаешь. Какое может быть удовольствие человека мучить. Ты уедешь и забудешь о нем, а он останется с этим жить.

–Да ладно, он обо мне забудет еще до того, как мой самолет оторвется от земли.

Пит качает головой.

–Не забудет, есть вещи, которые очень сложно забыть.

Я ехидно улыбаюсь и смотрю ему в глаза:

–Питер, ты все эти годы помнил меня и скучал?

Пит снова возмущен:

– Причем тут я? У меня есть жена, которую я люблю.

–Ты не поверишь, но у Тома тоже есть жена!

Пит явно взбешен:

– Да причем тут жена!

Я стараюсь, говорить как можно более ласково, смотря Питу прямо в глаза:

–Питер, но я действительно не понимаю, в чем ты меня обвиняешь. Что я такого сделала неверного?

–Неверного? Что ты сделала неверного? Ты просто сломала ему жизнь! Нина не нужно прикидываться наивной, ты достаточно красива, чтобы производить впечатление, и достаточно умна, чтобы этим пользоваться. Но я не понимаю одного, зачем ты это делаешь? Какая у тебя цель? Выйти за него замуж? Заставить его найти тебе высокооплачиваемую работу? Какой во всем этом был смысл? Замуж ты за него не пойдешь, тебе это не нужно, да и в России у тебя наверняка мужчина есть, и – он сделал паузу и посмотрел на меня неприязненно – наверняка не один мужчина есть. Работу ты найдешь и без него и лучше и быстрее. Зачем тогда все это? Что это игра, развлечение у вас такое национальное у русских?

Я не знаю, что ответить. Во-первых, я не думаю, что у Тома есть ко мне какие-то серьезные чувства, а во вторых я ничего не делала. Ну, или мне кажется, что я ничего не делала.

– И что я должна сделать, – спрашиваю я.

–Теперь я не знаю, Пита удивляет мой вопрос – тебе лучше знать. Мы молчим.

–Поговори с ним, – говорит Пит, выдержав длительную паузу. – И хотя бы извинись.

–За что извинится? – здесь уже начинает заносить меня.

–Что я сделала такого, за что мне следует извиняться?

Пит смотрит на меня в упор, и, наконец, до него доходит то, что я ничего не поняла.

–Его могут уволить, из-за тебя.

–Что? С какой стати?

–Причина в том, твое увольнение рассматривают, как сексуальное домогательство.

–У нас не было секса.

Он смотрит на меня с недоверием, задумывается на несколько секунд и продолжает:

–Это не важно.

–А что важно?

–Важно то, что это дошло до акционеров.

–Я никому ничего не говорила.

Пит мне не верит, это видно по его лицу, но тем ни менее говорит:

–Это Америка Нина. Здесь такие вещи сложно скрывать.

Мы стоим молча, я все равно ничего не понимаю, кроме того что меня впутали в какую то интригу. Неожиданно в моем мозгу появляется догадка, а на лице улыбка:

–А это тебе Том рассказал?

–Что? – Пит не понимает или делает вид, что не понял о чем я.

–Про акционеров?

Питер смотрит на меня непонимающе:

–Да, а что?

«Во дерьмо», думаю я, но вслух говорю:

–Ничего, просто спросила. Ты меня не отвезешь? – Я улыбаюсь и смотрю на него с мольбой.

–Ты обещаешь мне, ты поговоришь с ним до отъезда?

–Да, обещаю, отвези меня, пожалуйста.

Пит наконец соглашается и везет меня домой. По дороге мы молчим. Мне еще нужно пройти по магазинам, купить всем подарки. Поэтому я закидываю коробку с вещами и иду за покупками. Я боюсь, что вечером у дома меня будет ждать Том, не даром же он сочинил эту трогательную историю. Я не знаю, что ему сказать. У меня полная уверенность в том, что все его чувства ко мне начинаются и заканчиваются чисто физиологическими потребностями. Несмотря на гневную брань Пита, я не считаю себя виноватой, и не считаю, что это серьезно. Я не верю ни в какие сказки про акционеров и решаю для себя, что поговорка с глаз долой из сердца вон, в данном случае вполне оправдана. Поэтому в магазине я болтаюсь до позднего вечера, и ухожу, когда уже витрины начинают закрываться и повсюду гаснет свет. Домой возвращаюсь в полной темноте.

Утром, пока жду риэлтора, собираю вещи. Она опаздывает, входит, почти вбегает без стука. Когда открывается дверь, падает записка, риелтор поднимает с пола бумажку, и отдает мне. Это записка от Тома, не читая, кладу ее в карман куртки. Риелтор внимательно осматривает квартиру, заключает, что все в порядке, мы подписываем бумаги, я получаю назад залог, а она ключи. Все. Внизу меня уже ждет такси.

Звоню меня отводят в переговорную комнату. Приходят еще несколько человек. Мне сначала задают вопросы, чем я занималась и занимаюсь, затем начинают спрашивать по синтаксису языка Си. Для них женщина, программирующая, да еще знающая юникс – это экзотика. На меня смотрят с нескрываемым интересом, и даже просят написать коротенькую программу. Пишу. Мужчины довольны. Переходят к обсуждению зарплаты. Прошу шесть тысяч. Понимаю, что попросила мало, потому что соглашаются сразу. Ерунда, теперь все хорошо, только нужно дождаться, когда будет виза. Выхожу на улицу, стою посреди тротуара вместе с чемоданом, у меня еще есть время до вылета, но чемодан сильно портит мне мобильность, и я не знаю, что мне