Он сделал последний мощный толчок, забыв обо всем на свете, — и об Олимпии, и о мисс Динглеби, и о музыкантах в бальном зале. Остались только Эмили и ее сладкое дыхание на его шее, ее изящное тело, все еще пульсирующее под ним, пока он изливался глубоко внутри.

— Я так рада, — прошептала она несколько минут спустя. Эшленд вытянулся рядом. Оба они еще с трудом дышали, теснясь на узком шезлонге. Эшленд наполовину лежал на ней, опираясь на локоть, разгоряченный, вспотевший, чувствуя, как закрываются отяжелевшие веки. Эмили боялась даже думать, долго ли еще их выдержит старый шезлонг. — Очень рада. С моей стороны это так глупо. Подозревать мисс Динглеби! — Она засмеялась. — Но когда она подошла ко мне с этим своим странным напитком и стала требовать, чтобы я его выпила, меня внезапно охватил страх. «До дна!» — сказала она, глядя на меня так настойчиво. Думаю, в последнее время я в таком беспокойстве, потому что…

Эшленд поднял голову.

— Напиток? — В его голосе сквозь хриплость и расслабленность прозвучала странная нотка. — Какой напиток?

— О, думаю, одна из ее грейпфрутовых смесей. Но тогда я только и могла думать, что она находилась в замке вместе с моими мачехами и составила этот напиток, от которого у них были выкидыши, а раз уж я поделилась с ней своими подозрениями насчет ребенка…

Эшленд резко сел. Накрахмаленный белый галстук позорно помялся и потерял форму.

— Ребенка?

— Ну, она, конечно, уже и сама подозревала, но…

— Ты беременна?

Сердце Эмили словно сковало льдом, кусочки которого отламывались и попадали в кровь. Она открыла внезапно пересохший рот.

— Ну да. В смысле… это возможно. Я так думаю. Я думала, ты знаешь. Когда ты сказал…

Потрясенный взгляд Эшленда метнулся к ее груди, к животу, снова к лицу.

— Ты беременна? От меня?

Эмили ахнула и села, столкнув с шезлонга Эшленда. Он с трудом поднялся на ноги.

— Конечно, от тебя! Какого дьявола ты себе думаешь?

— Прости… конечно, я… просто потрясен… Боже правый! Ребенок. Боже правый! — Он запустил пальцы в свои коротко постриженные волосы. Квадрат лунного света упал через стекло на его лицо, выбелив его, а черная повязка зияла, как бездна.

— Ну а что же, по-твоему, я имела в виду? — Эмили внезапно сообразила, что ее груди самым неприличным образом вываливаются из лифа, и поспешно затолкала их внутрь. — И что имел в виду ты?

— Уж в любом случае не это. Я… — Он помотал головой. — Так что там про напиток?

Эмили встала.

— Мисс Динглеби. Она принесла мне напиток, такой розовый, как раз перед тем как я пошла повидаться с тобой.

— И ты его попробовала?

— Нет! Я же сказала, у меня возникло странное чувство. Я его поставила и пошла в библиотеку, чтобы найти вас с Олимпией и предупредить о своих подозрениях. А ты мне заявил, что все под контролем. Куда ты?

— Обратно в чертов бальный зал, если еще не поздно! — Он споткнулся о горшок с цветком и запрыгал вокруг него, торопливо застегивая брюки.

Эмили шла по пятам.

— Что случилось? В чем дело?

Он резко повернулся и схватил ее за плечи.

— Случилось то, что мы считали, будто мисс Динглеби на нашей стороне. Думали, она двойной агент и притворяется, что она из людей Ганса…

— Ганса!

— Да, Ганса! Он и есть ваш наводчик. Он стоит за всем этим, он их шпион. Но Динглеби убедила его, что работает на «Свободную кровь», а на самом деле устраивала сегодняшнее грандиозное мероприятие, чтобы арестовать их всех с поличным…

— Святые небеса!

— Да только похоже, что она нас переиграла! — Он тряхнул Эмили, отпустил и повернулся к дверям.

— Погоди, Эшленд!

— Оставайся здесь! — приказал он, обернувшись, и распахнул дверь оранжереи.

— Ни за что! Я иду с тобой! Это моя страна, это мой отец и сестры… — Она попыталась обойти его и протиснуться в дверь. Холодный воздух из сада приятно охладил разгоряченное лицо.

Эшленд повернулся и положил большую левую руку ей на щеку.

— Ты носишь нашего ребенка, Эмили. Ради Господа Бога, оставайся здесь.

— Но я…

Не успела она договорить, как он с молниеносной скоростью выскочил за дверь, закрыл ее и запер на ключ.

— Эшленд!

Он уже исчез в тенях сада. Эмили подергала ручку, начала колотить по стеклу, снова подергала ручку. Кровь стремительным потоком неслась по жилам, наполняя ее энергией. Эмили пробежалась вдоль стены, остановилась прямо перед массивной вазой, наполненной оранжево-розовыми розами, и пнула ее ногой.

Запер. Он запер ее!

Она вернулась к двери, снова подергала ручку. Ключ торчал в замке, мучительно близко. Она приложила ухо к стеклу. Это что, крики? Пистолетный выстрел? Или там просто веселятся?

Мисс Динглеби. Разум не мог постичь случившееся. Неужели мисс Динглеби все это время работала на них? Или переметнулась в какой-то момент, заточенная в замке Хольстайн с его бессмысленной жизнью, архаичными традициями, богатством и абсолютной властью над окружающим крестьянством?

Мисс Динглеби. Господи, да как же она могла такое сделать? Вырастить трех девочек до совершеннолетия, а затем убить их отца. И все это ради дурацкой, невозможной причины, ради несбыточных воздушных замков.

Предательница.

Эмили кулаком заколотила по стеклу. Глазами она обшаривала оранжерею, потом глянула на шезлонг, на котором они с Эшлендом только что занимались любовью. Черный фрак Эшленда все еще лежал на подушках, смятый их страстными телами.

Послышался далекий крик, за ним — грохот.

Эмили подошла к шезлонгу, взяла фрак Эшленда, обмотала им левую руку и по усыпанному цветами полу зашагала обратно к двери. Не колеблясь ни секунды, она ударила по стеклу рядом с замком, просунула в дырку правую руку и отперла дверь.

Эшленду потребовалось меньше минуты, чтобы бегом проделать весь путь назад по садовой дорожке и взлететь вверх по каменным ступеням к французскому окну, ведущему в бальный зал, и за это время он успел разработать и отбросить дюжину разных планов.

Что-то точно происходило, это он мог сказать наверняка. Звуки музыки, звонкий смех и гул разговоров превратились в какофонию. Крики, вопли, грохот. Звон бьющегося хрусталя. Эшленд поднялся на верхнюю ступеньку и заглянул в окно: водоворот шелковых платьев и размахивающие кулаки. Окно распахнулось, мимо промчался джентльмен, направляясь в сад. Эшленд успел схватить его за воротник.

— Что случилось? Что происходит?

Джентльмен затараторил:

— Бунт, приятель! Беги, пока можешь!