Нас провели на третий этаж, где располагался большой зал для переговоров, и оставили одних. Уэллс держался гордо и независимо. Он сел за длинный стол из красного дерева, удобно откинулся в кресле и закрыл глаза в ожидании. Я сел подле него. Хотя на душе у меня было неспокойно. События развивались стремительно, и хаос, в который погрузился Лондон благодаря летающему зоопарку, должен быть немедленно ликвидирован. Но можно было не сомневаться, что городские власти будут искать и, безусловно, найдут ответственного за все сумасшествия, что сейчас творились на улицах, и они попробуют взвалить эту ответственность на Уэллса, чтобы раз и навсегда закрыть все его изыскания. Я был уверен, что они не преминут воспользоваться столь удобно подвернувшимся, а может тщательно отрежессированным случаем.

Когда дверь в переговорную открылась и я увидел Флумена, внутри у меня все сжалось. Я чувствовал, что близок к разоблачению. За все время работы с Уэллсом я ничем ему не навредил, старательно отводил от него любые выпады Флумена, но в то же время сам факт, что я завербован Секретной службой, мог поставить под угрозу наше дальнейшее сотрудничество и дружбу с Гэрбертом.

Флумен сел во главе стола, окинул взглядом Уэллса, мельком посмотрел на меня, виду не подал, что мы знакомы, и произнес:

– Рад видеть вас, господин Уэллс. Признаться честно, я давно являюсь поклонником вашего гения и внимательно слежу за всеми публикациями, которыми время от времени вы балуете публику. Вот жаль только, что познакомиться нам пришлось при таких сумбурных обстоятельствах. Думаю, вы обратили внимание, что в Лондоне сегодня стало очень неспокойно. Быть может, вы просветите меня, а в моем лице британскую корону, что за чертовщина творится на улицах?

– Думаю, вы и сами прекрасно знаете ответ на свой вопрос, – уклончиво заметил Гэрберт.

– О, мне хотелось бы услышать вашу версию событий, после этого я поделюсь с вами своей. Если, конечно, они не будут совпадать, – лукаво улыбнулся Флумен и тут же спохватился: – Но что это я, веду себя как негостеприимный хозяин. Быть может, вы хотите чая, или любимого вами портвейна?

– Нет. Благодарю вас. Не время наслаждаться чаем, а уж тем более портвейном. Что же касается затронутого вами вопроса, то я могу только предположить, что кто-то каким-то неизвестным мне способом раздобыл вещество, называемое кейворит, или один из возможных его аналогов – мне о них неизвестно – и применил его в действии. Как я понимаю, этот человек или группа лиц действовали с каким-то умыслом. Они могли бы поднять на воздух обитателей Букингемского дворца или весь парламент в полном составе, могли даже Дом на набережной отправить летать, но они избрали объектом своей атаки лондонский зоопарк. Почему именно его, я не берусь утверждать, но мне видится в этом какая-то насмешка, вызов. Кто-то очень хотел утереть вам нос, показать, что не вы правите в городе, и даже в стране, а невидимая сила. И у них получилось весьма убедительно продемонстрировать свои возможности.

Слова Гэрберта Уэллса очень не понравились Флумену. Я видел это по его абсолютно непроницаемому лицу, с которого ничего нельзя было считать. Но это могло обмануть только тех, кто был с ним незнаком. Я же успел изучить моего злого гения, что всюду следил за мной и держал под колпаком.

– Да, вы во многом правы, господин Уэллс. Люди, которые начали эту игру, избрали странный и хулиганский путь, но в этом и была их цель. Показать, что они способны на многое, внести на улицы хаос, поселить его в головах горожан. Знаете ли вы, что вот уже третий час, как вся полиция Лондона и соседних земель стянута в город и занимается отловом летающих животных. Задача, надо сказать, весьма не по силам нам. Поскольку наши полицейские летать не умеют, а дирижабли в черте города слишком неповоротливы да и весьма опасны, любая летающая мартышка может повредить оболочку, вызвав крушение небесного исполина. По моему приказу на крышах домов расположились дозоры, вооруженные ружьями со снотворным. При любой возможности мы усыпляем несмертельной инъекцией животных и ловим их сетями. Но мы хотели бы знать, сколько продлится эффект полета?

Флумен умолк, пронзив Уэллса взглядом, от которого айсберги таяли, а извергающиеся вулканы замерзали, но Гэрберт ничего не заметил.

– Я не берусь ответить вам на этот вопрос. Кейворит – экспериментальный препарат. Эффект полета может длиться от одного часа до нескольких суток, в зависимости от дозировки.

– Плохо. Стало быть, снотворное лишь временная мера, которая не решит наших проблем. Есть ли какой-то антидот, блокирующий действие вашего кейворита?

– Я не работал в этом направлении. Думаю, что мог бы его синтезировать, но на это потребуется время от тех же нескольких часов до нескольких дней, – ответил Уэллс.

– Удивительный вы человек. Вы готовы, кажется, к любому повороту событий. А как вы будете готовы к такой новости? Сразу после окончания нашего разговора вас препроводят в тюрьму Брикстон для выяснения обстоятельств вашей причастности к сегодняшнему террористическому акту. Иначе назвать это безумие на улицах я не могу, причем направленный на подрыв государственных устоев.

Произнося эти слова, Флумен внимательно следил за лицом Уэллса. Он ловил каждый его жест, каждое движение, испытывал его, проверял на прочность. Но Гэрберт был чертовски крепким орешком. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он смело выдержал взгляд Флумена.

– Если вы считаете, что мой арест поможет разобраться в этой ситуации и ликвидировать ее, я готов отдать себя в руки правосудия, – спокойно произнес он. – Однако в таком случае я настаиваю на участии в данном процессе моего адвоката, а также на выдвижении официальных обвинений, которые мы могли бы оспорить в суде.

– Скажите, господин Уэллс, как давно вы работаете над веществом кейворит? – спросил Флумен.

– Последние несколько лет я вел кабинетные исследования. Время от времени проводил полевые испытания. К серьезным экспериментам я приступил несколько месяцев назад.

– Хорошо. Как вы считаете, к злоумышленникам мог попасть ваш кейворит? Или кто-то еще параллельно работал над препаратом, похожим по своим действиям и функционалу на ваш кейворит?

– Я не могу исключать, что кто-то еще мог взяться за эксперименты в области полетов живых объектов, но и утверждать подобное не стану. Мои же запасы кейворита предположительно на месте. Я не успел проверить все запасы, ваши люди прервали меня. Но я очень сомневаюсь, что кто-то мог похитить у меня кейворит, потому что широкой публике о нем ничего не известно.

– Как же, как же, позвольте. Но вот у меня тут, – с этими словами Фулмен извлек откуда-то из-под стола толстую кожаную папку, раскрыл ее и прочитал с верхнего листа, – свидетельские показания преподобного отца О’Рэйли, который утверждает, что был свидетелем ваших экспериментов с левитацией. Также у меня имеются показания почтового служащего Джона Уотсона, отставного полковника медицинской службы, который свидетельствует, что сам стал объектом вашего эксперимента. Вы заставили его взлететь, цитирую. Так что ваши утверждения, что публике о кейворите ничего не известно, можно считать необоснованными.