Он не возражал против того, чтобы прогуляться три квартала перед работой и после нее. Утром настроиться на трудовой ритм, а вечером стряхнуть с себя заботы дня.

Босх пересекал Мейн-стрит напротив ратуши, когда заметил черный «линкольн». Машина медленно двигалась по полосе автобуса и остановилась в двадцати футах от него.

Даже когда стекло в заднем окне поползло вниз, Босх повел себя так, словно ничего не замечал и, глядя в сторону, продолжал идти.

– Детектив Босх!

Гарри повернулся и увидел в обрамлении заднего окна «линкольна» лицо члена муниципального совета.

– Мне кажется, нам нечего сказать друг другу, – отозвался он.

И, не сбавляя шага, пошел дальше. Машина двинулась вперед и теперь ехала рядом. Босх не испытывал желания разговаривать с Ирвингом, но Ирвинг явно намеревался что-то сказать ему.

– Думаете, что вы неуязвимы, Босх?

Гарри в ответ тряхнул головой.

– Полагаете, большое дело, только что раскрученное вами, ставит вас так высоко, что и не подберешься? Неуязвимых нет. И вы не исключение.

С Босха было довольно. Он внезапно повернулся к машине, и Ирвинг отпрянул от окна, когда детектив наклонился и оперся ладонями о рамку стекла. Машина остановилась, Ирвинг на заднем сиденье был один.

– Я не имею к вчерашней статье никакого отношения. Я не считаю себя неуязвимым. Я вообще себя никем не считаю. Просто выполняю свою работу.

– Вы все испортили, вот в чем дело.

– Я ничего не портил. Говорю вам, не имею к публикации никакого отношения. У вас проблемы? Идите, разговаривайте с шефом.

– Я не о газетной статье. Плевать мне на «Таймс». Пошли они подальше. Я о вас. Я рассчитывал на вас, а вы все испортили.

Босх кивнул и, не снимая рук с рамки окна, присел на корточки.

– Я правильно разобрался в деле, и мы оба это знаем. Ваш сын покончил с собой, и вам лучше, чем кому-либо, известно, по какой причине. Единственная тайна – зачем вам понадобился я. Вы меня знаете. Если речь идет о расследовании, я не сачкую.

– Глупец вы глупец. Именно по этой причине вы мне и понадобились. Я понимал, будь у других хоть малейший шанс, они все обратят против меня. А вы достаточно честны, чтобы не заниматься такими вещами. Не мог подумать, что вы упретесь носом в задницу вашей бывшей напарницы и побежите за ней, ничего не замечая. Не разглядели подставы.

Босх покачал головой и, поднимаясь, рассмеялся.

– Вы в своем амплуа, Ирвинг. Справедливый гнев, непристойности в разумных пределах, попытки посеять семена недоверия и паранойя. Вы способны убедить кого угодно. Но только не меня. Ваш сын бросился с балкона, с этим ничего не поделать. Я сочувствую вам и его жене. Но больше всего мне жаль его сына. Он этого не заслужил.

Детектив посмотрел на Ирвинга и понял, что тот всеми силами старается подавить гнев.

– У меня для вас кое-что есть, Босх.

Он потянулся за чем-то на заднем сиденье, и Гарри на мгновение представилось, что Ирвинг сейчас повернется и наставит ему в грудь пистолет. При его заносчивости и самонадеянности он мог решиться на такой шаг, убедив себя, что выйдет сухим из воды.

Но Ирвинг повернулся, держа в руке лист бумаги, который протянул в окно.

– Что это? – спросил Босх.

– Правда. Держите.

Детектив взял документ и взглянул на него. Это оказалась ксерокопия записи телефонного сообщения, сделанного 24 мая и адресованного некоему Тони. Был указан номер звонившей с территориальным кодом 323. Далее следовала запись ее слов, сделанная от руки.

«Глория Уэлдрон жалуется, что вчера вечером села у ресторана «Муссо-Фрэнк» в такси компании «ЧБ» и водитель оказался явно пьян. Она заставила его остановиться и вышла из машины. В салоне чувствовался запах спиртного. Пожалуйста, примите меры».

Босх перевел взгляд с листа на Ирвинга.

– И что мне с этим делать? Вы могли написать эту бумажку сегодня утром.

– Мог, но не писал.

– А если я позвоню по указанному здесь номеру, Глория Уэлдрон поклянется, что обращалась к вам с жалобой? А затем вы упомянули об этом на вечеринке Чэда Бобби Мейсону? Не убедительно.

– Знаю, что не убедительно. По этому телефону вам никто не ответит. Но Тони Эсперанте, мой сотрудник по связи с общественностью, запомнил звонок и детали разговора. Я передал все это Мейсону. Телефон отключен. А теперь, детектив, обратите внимание на дату.

– Обратил: двадцать четвертое мая. И что из того?

– Двадцать четвертое мая – это вторник. Женщина сказала, что она села в такси накануне вечером у ресторана «Муссо-Фрэнк».

Босх кивнул.

– «Муссо» по понедельникам закрыт. Следовательно, звонок – если был звонок – липа.

– Именно, – согласился Ирвинг.

– Вы пытаетесь внушить мне, что вас подставили? Подставил собственный сын? Что вы невинно передали информацию, не ведая о том, что вам ее подсунул Джордж?

– Не Джордж, а кто-то еще.

Босх потряс листом бумаги.

– И это ваше доказательство?

– Мне не нужны доказательства. Я знаю. А теперь знаете и вы. Мною воспользовался человек, которому я доверял. Признаюсь. Но и вы в таком же положении. По отношению к тем, кто сидит у вас на десятом этаже. Вы дали им средство сделать по мне залп. Вами воспользовались, чтобы добраться до меня.

– Это ваша точка зрения.

– Нет, это правда. И когда-нибудь вы это поймете. Доберутся и до вас, и вам все станет ясно. Вот увидите.

Босх протянул ксерокопию Ирвингу, но тот не взял ее.

– Оставьте у себя. Вы же детектив. – Он отвернулся, что-то сказал водителю, и машина, отъехала. Затемненное стекло поднялось, и «линкольн» влился в поток транспорта в общем ряду. Босх еще долго стоял, обдумывая то, что услышал. Затем сложил ксерокопию и сунул в карман.

Когда во вторник Босх и Чу приехали в Буэна-Виста, было около половины двенадцатого. Гарри предварительно поговорил по телефону с Анной Стоун. Она сообщила, что Клейтону Пеллу следовало явиться на работу в торговый центр к двенадцати, но она договорилась, что Пелл останется в доме реабилитации, пока не приедут детективы.

Они позвонили у ворот, и их тут же пропустили. Встретить их вышла Анна Стоун. Возникла неловкая ситуация: Босх приехал с напарником по делу. Он протянул Анне руку, и она ответила на рукопожатие. Чу последовал его примеру.

– Если это подходит вам, устроим вас в одной из комнат для бесед, – сказала она.

– Отлично, – кивнул Гарри.

Накануне вечером он говорил с ней по телефону не меньше часа. Было поздно, Мэдди уже легла, а Босх, слишком взбудораженный событиями дня, не мог заснуть. Набрал номер Анны и чуть не до полуночи сидел с телефоном на веранде. Они обсуждали разные вещи, но в основном дело Харди. И теперь Анна знала о нем больше, чем любой, кто смотрел новости по телевизору или читал «Лос-Анджелес таймс».