– Сын Абу-Агиба, – воскликнул Эль-Хаджи-Мехеми, – твои странствования доставили тебе чудные дары, перед тобой открыты сокровенные силы природы, удивляюсь тебе, как мудрецу, но скажи мне, какую пользу могут принести мне, в моем положении, таинства египетских пирамид и знаменитая книга иудейского царя Соломона?

– Выслушай меня терпеливо, – возразил астролог. – Я с благоговением пересмотрел все страницы книги, доставшейся мне по воле судьбы. Я угадал силы науки и приобрел власть повелевать силами, управляющими всеми явлениями вселенной. Я сумею соорудить талисман, подобный борзаскому, и еще придам ему одно сверхъестественное качество.

– О любимец неба! – воскликнул задыхающимся голосом старый Мехеми. – Я уверен, что такое произведение рук твоих лучше защитит мои владения, чем все янычары, которым я доверил защиту крепостей. Умоляю тебя удостоить меня этой милости и поверь, что за эту невознаградимую услугу я не пожалею ничего, если только требования твои не превзойдут возможного человеку.

– Исполню твое желание, – ответил Ибрагим и удалился.

Он немедленно принялся за дело. По его плану на Кудиат-эль-Сабуне воздвигли высокую башню, для постройки которой материал привозили за дорогую цену из Египта. На самом верху башни находилась круглая зала, откуда взор обнимал всю Алжирскую область, равнину и море. К каждому окну была приделана бронзовая доска, на которой был расположен в мусульманском боевом порядке, в виде полумесяца, небольшой отряд пеших и конных воинов, искусно вырезанных из дерева. Подле каждой доски лежало небольшое копье, испещренное халдейскими буквами. Зала эта замыкалась бронзовой дверью со стальными замками. Астролог лично передал ключи от них Эль-Хаджи-Мехеми. На куполе находился флюгер из чистого серебра, изображавший всадника в полном вооружении и с копьем в руке. Силой волшебства этот всадник сам собою оборачивался в ту сторону, откуда угрожала опасность, и тогда копье его опускалось наперевес; когда же царствовал мир, всадник держал копье прямо вверх и оставался неподвижен, оборотясь лицом к Алжиру.

К Эль-Хаджи-Мехеми, бывшему в восторге от обладания такою диковинкою, возвратились прежняя веселость и энергия, он не помышлял ни о чем более, кроме войн, набегов, возмущений, как во дни своей воинственной молодости. Обладая отличной армией и обеспеченный на счет нечаянных нападений, он пламенно желал множества случаев для испытания могущества своего чудного талисмана. Судьба вскоре исполнила его желание.

Однажды утром на самой заре часовой на стене касбы поспешно вбежал во дворец Дженины и объявил алжирскому владыке, что серебряный всадник на Кудиат-эль-Сабунской башне обернулся лицом к Блидахским горам[21], и копье его, взятое наперевес, указывало по направлению к музайяхскому дефилею.

– Аллах-Акбар! Бог всемогущ, и мудрый Ибрагим не обманул меня! – воскликнул Эль-Хаджи-Мехеми. – Да вооружится народ мой для защиты внутренности города, и пускай мои храбрые янычары с распущенными знаменами отправляются навстречу врагам.

Выезжая из города Баб-Азунскими воротами, он увидел астролога, сидевшего на камне и, по-видимому, ожидавшего его.

– Повелитель правоверных, – сказал ему Ибрагим, – не тревожь своих воинов, а вели им возвратиться домой, потому что не нужно ни стрел, ни копий для поражении приближающихся неприятелей. Вели своей свите вернуться во дворец и ступай со мной на Кудиат-эль-Сабун.

Эль-Хаджи-Мехеми, пораженный удивлением, но покорный властительному слову Ибрагима, молча последовал за ним, не зная наяву ли он видит происходящее. Прибыв к пещере египетского чародея, они медленно взобрались по извилистой лестнице в залу башни. Одно только окно в направлении к Блидаху было отворено.

– Вот откуда, – сказал чародей, – явятся кебилы, враги твои, но стремление их скоро будет остановлено. Подойди сюда, Эль-Хаджи-Мехеми, и удивляйся чудесам моей науки.

Повелитель Алжира взглянул на фигурки солдат, стоявшие на бронзовой доске, и всеми чувствами его овладело невыразимое изумление. Все деревянные воины пришли в движение, лошади подымались на дыбы, воины потрясали оружием, слышен был даже тихий звук труб и литавр, с которым смешивались стук оружия и ржание коней. Целое походило очень на отдаленный шум пчелиного роя.

– Это чудо, – сказал Ибрагим-бен-Абу-Аги6, – уведомляет меня, что враги быстро подвигаются вперед. Они выйдут на равнину ущельем Музайяхской горы, но мы поразим их ужасом и рассеем без труда. Возьми это маленькое копье и дотронься концом его до этих фигурок: враги твои побегут без необходимости с твоей стороны пролить хоть каплю крови.

Эль-Хаджи-Мехеми побледнел от гнева.

– Как смеешь ты, – воскликнул он, – до такой степени смеяться надо мной? Не думаешь ли, что я прожил восемьдесят лет только для того, чтобы поражать копьем подобных врагов?

– Высокий паша, – спокойно возразил астролог, – ты узнаешь сегодня вечером, употребил ли я во зло твое доверие, если я сделал это, то ты волен приказать бросить меня на баб-азунские дыбы[22]. Но до того времени не пропускай минуты спасения. Бери копье и поражай!..

– Хорошо, я принимаю твое предложение и хочу, – прошептал он, – чтобы неприятель оставил несколько убитых на месте битвы…

И он поразил острием копья несколько фигурок, ударяя других тупым концом.

Маленькие солдаты немедленно упали на доску без движения, а другие перемешались и поражали друг друга.

Так как Эль-Хаджи-Мехеми слишком углубился в свое занятие, то Ибрагим взял у него из рук копьецо и попросил послать отряд войска на дорогу к Музайяху.

Слуги алжирского паши возвратились через несколько часов и донесли, что 3000 кебилов конных и пеших подошли к самому городу Блидаху, но что панический страх вдруг овладел предводителями и войском и что, потеряв много людей в замешательстве непонятного бегства, они быстро отступили в горы.

При этом известии Эль-Хаджи-Мехеми не мог скрыть своей радости и предложил египетскому чародею богатейшие подарки.

– Теперь, – сказал он с гордостью, – я могу воевать со всеми народами на свете, и нет во всех четырех странах мира полководца, который мог бы скрыть от меня движения своей армии! О, мудрый сын Абу-Агиба, ты, который сделал меня обладателем такого чудесного талисмана, проси у покровителя Алжира воинственного половину его сокровищ – она твоя!

– Оставь у себя сокровища свои, – отвечал маг, – желания человека моих лет очень ограниченны. Дай мне только небольшую сумму, необходимую на незначительное увеличение моего скромного убежища, и все желания мои будут удовлетворены.

– Ты обладаешь духом истинного мудреца, – возразил Эль-Хаджи-Мехеми, весьма довольный умеренностью Ибрагима, – то, что едва удовлетворило бы желаниям других людей, в твоих глазах не имеет никакой цены, но истинная, непоколебимая дружба моя постарается быть признательной тебе в других случаях.

Тотчас было дано повеление хазену-арджи, хранителю народной казны, послать в жилище астролога лучших работников и не щадить ничего для удовлетворения малейших желаний спасителя Алжира.