— Ну а чем ты собираешься пока заняться? — Бастиан словно невзначай обнял ее за плечи. — Ты слишком красива, чтобы оставаться в одиночестве.

Рука, которой Бастиан обнимал ее, вернула Лоррен с небес на землю.

— А вот этого даже не начинай, Бастиан.

— Иди ко мне, — тихонько проговорил, почти прошептал, он. — Ты что же, ни капельки мне не доверяешь? Иди ко мне, я сказал. — Он ласково прижал ее к себе и стал растирать ей руки. — Ты же вся дрожишь.

— Ой, спасибо! — За что, интересно, она его благодарит? Это же просто уловка, гнусная уловка сластолюбца, чтобы привлечь ее — разве два визита в его гостиничный номер ничему ее не научили? Но и пальцы, и все тело у нее онемели, да и сердце будто закоченело. Ладно, пусть согреет ее, на том все должно и закончиться. А Бастиан так старательно тер ей руки, словно хотел добыть трением огонь.

— Согрелась? — поинтересовался он.

— Немного, — ответила Лоррен, забрала у него свои руки и сунула их между колен.

Минуту они посидели молча, слушая, как ветер свистит в голых ветвях деревьев. Потом Бастиан заговорил снова:

— Возможно, я позволил себе немного… немного вольностей, когда мы виделись в прошлый раз…

— «Немного вольностей» — это слишком мягко сказано, — холодно ответила Лоррен.

— Что ж, ты права, я приношу свои извинения. Ты заслуживаешь того, чтобы с тобой обращались с уважением.

— С уважением? — Она резко отодвинулась подальше. Внешность у Бастиана была потрясающая — эти темные волосы, глаза с поволокой, — но внутри он весь прогнил. — Брось трепаться!

— Я серьезно говорю, Рен. У Греев и у Дайеров были славные предки. И если уж мы сами не станем относиться друг к другу с уважением, как же ожидать его от подлого мужичья? — У него на лице было такое выражение, что Лоррен чуть не стошнило.

— Ты такой… — начала она, глядя ему прямо в глаза.

— Какой? — В его глазах блеснула насмешка. — Как сама думаешь, какого названия ты заслуживаешь после всего, что произошло сегодня вечером? Доброй самаритянки? Спасительницы? Ах, святая Лоррен, давай лучше выпьем вместе, — предложил он. — Позволь мне понежиться в лучах твоей святости, не отвергай скромного приношения простого смертного.

— В чем заключается твое приношение?

— В выпивке. У меня дома.

Внутренний голос говорил ей, что нельзя принимать это приглашение. Намерения Бастиана были далеко не невинными — она не сомневалась, что он хочет переспать с нею. Но, не желая допустить этого, Лоррен чувствовала, что присутствие Бастиана успокаивает ее, словно бы она и не испортила всю свою жизнь всего полчаса назад. Не приходится сомневаться, что поутру родители засадят ее под домашний арест до конца дней. Она может даже попасть в колонки светских новостей наряду с Кларой.

Возможно, нынешняя ночь — последняя ночь ее свободы. Так зачем же отказывать себе в удовольствиях?

— Один бокал, — сказала она. — И не больше.

— Правила устанавливаете вы, мисс Дайер. — Бастиан усмехнулся и поднял два пальца, пародируя церемонию присяги. — Я лишь смиренно им подчиняюсь.

Лоррен мигом позабыла о Кларе. Из головы вылетели все мысли о Маркусе. Глория, миссис Кармоди, даже собственные родители — ни о ком из них Лоррен больше не думала. Она чувствовала, как что-то в ней меняется в эту минуту, как в душе поднимается нечто темное, пробиваясь понемногу на поверхность.

— Ну, раз так, — сказала она с новым приливом энергии, — пойдем напьемся как следует.

25

Глория

Теперь Глории все стало понятно.

Вот почему Клара приехала в Чикаго! Спрятаться от воспоминаний. И все, что она говорила о необходимости следовать в любви зову сердца, — выдумка. Сама Клара последовала зову сердца — и вот куда оно ее завело: к утратам, к позору. К катастрофе.

Глория не станет повторять ошибки кузины. Пойдет в клуб и попрощается с Джеромом. Быстро и просто. Не будет никаких неудач. И никаких сожалений.

Ясно же, что все ее чувства к Джерому — не больше чем детская очарованность, как у Клары с Гаррисом Брауном. Глория могла справедливо считать, что ее объединяет с Джеромом какое-то особенное чувство, однако у них нет будущего. Где они стали бы жить? С Бастианом пусть и скучно, но она будет вести жизнь солидной дамы.

После приема она так и сказала Бастиану. Он простил ей былое и сказал:

— Я рад видеть, что к тебе вернулось здравомыслие. — Потом поцеловал, пожелал спокойной ночи и отправился к себе домой.

Став миссис Себастьян Грей ІІІ, Глория не станет устраивать скандалы, которые могли бы попасть на страницы светской хроники. И мама будет вполне обеспечена. В очень многих отношениях эта свадьба отвечала здравому смыслу.

А в их отношениях с Джеромом вообще никакого смысла не было.

Так отчего же на следующий день Глория оказалась у входа в «Зеленую мельницу» и стояла там, как каменное изваяние? Она отрепетировала все заранее. Еще в школе составила записку, представив, что это задание по английской литературе, где надо излагать мысли четко и ясно:

Мы живем в слишком разных мирах, Джером.

Слишком многое поставлено на карту,

слишком многие могут пострадать.

Надо быть взрослыми и видеть вещи такими,

какие они есть: нас привлекла друг к другу

одна только тяга к запретному. Но мы оба понимаем,

что полагаться на это нельзя. Такое может

привести к катастрофе. Мы допустили ошибку.

На ее стук дверь открыл Лейф. В клубе почти никого не было.

— Рыженькая? Что это вы здесь делаете?

— Забыла кое-что за кулисами, — объяснила Глория. — А Джером здесь?

Лейф пожал плечами и вернулся за стойку.

— Где-то здесь.

Она прошла мимо стойки с таким видом, словно была здесь как дома, поднялась на эстраду. В грим-уборной отыскала то платье, в котором пришла сюда в день дебюта. Оно валялось, смятое, на полу, будто сброшенная змеиная кожа на обочине дороги.

Глория подняла платье, прижала к себе, втянула ноздрями воздух. Оно пахло пылью и лаком. Как вся эта неприбранная каморка в «Зеленой мельнице». «Только не плакать, — сказала себе Глория. — Ни за что не плакать».

— Ба, да это та самая куколка, которую мне так хотелось повидать!

Она резко обернулась к двери — там стоял Карлито Мачарелли, одетый, как всегда, в безукоризненно сшитый темный костюм. Даже при этом тусклом освещении волосы его блестели. Он отбросил полу пиджака, чтобы упереть руку в бок, и Глория уловила отблеск металла: из кобуры выглянула рукоятка пистолета.