Базиль не стал грубить в ответ, только рассмеялся надменно ипродолжил свой путь.

Миновав первый ряд особняков, он повернул налево и побежалвдоль забора казино «Роял» к кучке сараев, он знал, что за ними стоит дом спроходным подъездом, через который можно выйти к реке, а там доАлександровского спуска рукой подать. Однако когда Базиль достиг этого дома,оказалось, что все его двери заколочены, видимо, власти, наконец, дозрели досноса этой развалюхи. Чертыхнувшись, Базиль кинулся огибать кособокоедеревянное строение, помнившее еще революцию 1905 года.

Потеряв на этом минуты четыре, он все же добрался до реки.

Оставалось миновать кремлевскую башню, перекресток, сквер,церковь и вот он, дом работников искусств. Пять минут – не больше!

Но в эти минуты Базиль уложиться не сумел. По законуподлости (в этот день он действовал, как закон всемирного тяготения) именнотогда, когда Базиль мчался вдоль кремлевской стены, журналисты региональнойтелекомпании, снимавшие сюжет о мэре города, решили опросить потенциальныхизбирателей, за кого они будут голосовать на предстоящих выборах. Естественно,первым, подвернувшимся под руку, был Базиль. И как он ни пытался убежать оттелевизионщиков, ничего у него не вышло – догнали, сунули под нос микрофон ивынудили ответить.

Потом на перекресте его тормознул постовой, затем ватагакоммунистов-пенсионеров попыталась вовлечь в забастовочное движение, а у воротцеркви к нему привязался невменяемо-пьяный бомж, ищущий спонсора-собутыльника.

В итоге к дому Афродиты Базиль добрался почти через полчаса.

Подлетел к подъезду, задыхающийся, взмыленный,дезориентированный – долго не мог сообразить, в какую дверь ему ломиться. Когдасообразил, оказалось, что на ней кодовый замок, а как его открыть он непредставлял. Пока он тыкал наугад во все кнопки, к подъезду подкатила пожарнаямашина. Из нее выбрался молодой инспектор, разговаривающий по сотовомутелефону.

– Мы на месте, – выкрикнул пожарный, подбегая кподъездной двери. – Какой код? Три, семь, пять? Хорошо…

Базиль нажал на кнопки с этими цифрами, дверь послушнооткрылась. Оба, и Василий, и молодой инспектор, вошли в подъезд.

На лестничной клетке их встречал… Митрофан.

– Что… что… что-то случилось? – испуганно спросилБазиль, замерев на месте.

– Пока нет, – сдержанно ответил Митя. – Номожет… – Он деловито обратился к пожарному. – Привезли?

– Да, пожалуйста, – парень протянул ему дведымовые шашки.

– Одну себе оставьте, кинете на балкон… Я дам знать,когда начинать, а пока присмотритесь…

– Зачем это? – опять взволновался Базиль.

– Надо выкурить кое-кого из квартиры…

– Из чьей квартиры?

– Сам знаешь… – Митрофан кивнул на левую дверь, заней располагалась жилплощадь Афродиты.

– А Марго там?

– Да.

– Но зачем ее выкуривать?

– Не ее… – Митя жестом показал инспектору, что онможет идти. Когда парень вышел из подъезда, сын заговорил: – Она там не одна. Ас Александром Сергеевым, охранником.

– Откуда знаешь?

– На сей раз свидетель объявился. Старая оперная примас первого этажа. Она видела, как по ступенькам поднимался красивый черноволосыйпарень в камуфляже. И клянется, что он не выходил…

– Сколько они там?

– Минут сорок.

– Ты пробовал попасть в квартиру?

– Пробовал, конечно. Притворялся слесарем из ЖЕКа,приму подсылал, чтобы соли попросила… – В его взгляде появилосьбеспокойство. – Они не открывают.

– Дверь ломать надо! – воинственно выкрикнулБазиль.

– Не надо… Может хуже получиться…

– А если он там ее убивает?

– Три минуты назад она подходила к окну живая издоровая – я с улицы видел. – Митя покрутил перед носом отца дымовымишашками. – Я лучший выход придумал… Сейчас подожжем. Одну кинем наплощадку, вторую на балкон. Дальше вступает старая прима со своей сольнойпартией и орет: «На помощь! Горим!», затем к ней присоединяются пожарные сосвоей сиреной… Даже если он выглянет в окно, то увидит дым и краснуюмашину! – Митрофан вцепился в локоть Базиля. – Это должно сработать,правда?

– Да. Должно. Любой человек на месте этого Сергееваоткрыл бы дверь, чтобы посмотреть, не угрожает ли ему опасность.

– Я тоже на это рассчитываю. – Митя достал изкармана наручники, протянул их отцу. – Поможешь его скрутить?

– Конечно, о чем речь… Когда начинаем?

– Сейчас, только пожарным отмашку дам.

– Оставайся здесь, я сбегаю.

Базиль бросился вниз по лестнице, но тут в подъезд влетелинспектор и выпалил:

– Если балконная дверь приоткрыта, все равно кидать?

– А она приоткрыта? – нахмурился Митя.

– Так точно.

Митрофан без слов вышел из подъезда, задрав голову,посмотрел на балкон. Дверь на самом деле была приоткрыта.

– Мысль изначально была неудачной, – сказалон. – Если бы он вышел на балкон, чтобы посмотреть, где горит, то увиделбы шашку… Надо ее закинуть на соседний… – Митрофан облизнул палец,выставил его, чтобы проверить направление ветра. – Юго-восточный. Дым какраз отнесет в сторону нужного балкона… Значит, швыряйте туда.

– Прямо сейчас?

– Выждите минуту. Потом кидайте и отъезжайте заугол. – Он направился к входной двери и поманил за собой Базиля. –Пойдем поджигать свою… У тебя спички есть?

– Зажигалка, – отец подал ему серебряную «Зиппо».

Когда они поднялись по лестнице на площадку второго этажа,Митрофан поджег фитиль, бросил шашку в угол, затем указал на дверь со словами:

– Ты встанешь по правую сторону, я по левую. Наручникидержи наготове… Сможешь быстро их застегнуть?

– Обижаешь, сынок. Я как-никак в них не раз хаживал…

– Да, я забыл… – Митрофан вынул из кобуры «Макаров». –Будь готов…

Базиль хотел ответить «Всегда готов!», но не стал, толькокивнул. Правда, его кивка Митрофан не увидел, потому что в этот момент сизыйдым заволок подъезд.

– Ну ты и придумал, Митя, – кашляя, прошепталБазиль. – В таком смраде мы задохнемся раньше, чем Сашка выглянет изквартиры…

– Прикрой нос платком, если такой нежный…

– К тому же в этом смоге ни черта не видно! Мы какежики в тумане!

– Дым через минуту немного рассеется… А теперьвнимание, сейчас вступит соседка…

И точно, через мгновение с первого этажа раздался вопль:«Горим! Горим, люди добрые!». Орала старушка так громко, что после еенадрывного крика даже звук пожарной сирены не казался таким уж противным.Однако ни ария оперной дивы, ни соло синей мигалки не произвели на единственногозрителя, ради которого, собственно, был устроен концерт, никакого впечатления –дверь не приоткрылась ни на сантиметр.