Марго пошла еще дальше: взгромоздила на кровать пуф, затемвлезла сама. Взявшись за картину двумя руками, она потянула ее вверх, потом насебя и вниз. Сняла со стены, обхватила одной рукой, прижала к животу.Аккуратно, держась свободной рукой за высокую спинку кровати, слезла. Положивкартину лицом вниз, Марго придирчиво осмотрела заднюю поверхность корпуса.Никакого намека на запор или защелку – цельная поверхность без единого шва, тольков самом верху приделана металлическая петелька, благодаря которой картинадержалась на стене.

Марго приподняла картину, потрясла. Тишина. Неужелиошиблась?

Нет, не могла! Предчувствие подсказывает, что внутри этойкартины что-то есть…

«Возьму ее с собой, – решила Марго. – Базильпосмотрит и обязательно сообразит, как ее вскрыть… А сейчас надо найтиподходящую по размеру сумку».

Она отодвинула створку шкафа-купе, заглянула внутрь. Всепространство было занято вешалками! Чего на них только не было: платья,сарафаны, брюки, куртки, кардиганы, на одной висело восемь блузок одногофасона, но разных цветов, на другой гирлянды топов, на третьей несколько слоевюбок! А на дне шкафа лежал отличный чемодан на колесиках. Марго наклонилась,чтобы вытащить его, но тут услышала какой-то звук…

Не понимая, откуда он идет, она обернулась и прислушалась.

Вдруг входная дверь, которая хорошо просматривалась изкомнаты, так как их отделял друг от друга лишь коридор, приоткрылась…

Значит, звук, который слышала Марго, издавал замок, когдаего отпирали.

Сердце в груди Марго не просто екнуло – бухнуло, как ядро,выпущенное из пушки. Кто там пришел? Зачем? Где взял ключ?

Она сделала шаг назад, тихо толкнула дверь. Она сприглушенным шуршанием закрылась, и Марго осталась в шкафу.

Отличное английское качество шкафа не позволяло посмотретьчерез щель, кто же вошел в квартиру – щелей в нем не было, но Марго приложилаухо к двери, чтобы послушать: вдруг человек будет говорить сам с собой илизвонить кому-то…

Несколько секунд она слушала тишину. Потом раздались шаги.Сначала тихие, отдаленные, потом более громкие…

Человек вошел в комнату!

Постоял немного, наверное, осматривался, потом двинулся ккровати – Марго услышала, как он задел ногой пуфик. Она ждала, что онвыругается, но человек молчал. Слышно было только, как его обувь поскрипываетпри ходьбе.

Постояв какое-то время без движения, человек шумноразвернулся и быстрым шагом направился к шкафу: раньше звук был такой:скри-и-ип-скри-и-и-п! Теперь: скрип-скрип! И он приближался!

Марго вжалась в заднюю стенку шкафа, затаила дыхание.

Только бы не открыл, только бы не открыл, – беззвучношептала она.

Но он открыл!

Сначала скрип стал нестерпимо громким, затем оборвался.

Дверь, вжикнув, отъехала.

Марго вскрикнула и закрыла глаза.

С кожаной курткой подмышкой Митрофан вошел в рабочий кабинетСмирнова. В это время кроме самого старшего опера там никого не было – все былина выезде, и только Леха просиживал стул, ожидая прихода Голушко.

– Явился, наконец! – обрадовался он, увидев старшегоследователя на пороге кабинета. – А я уже собирался тебя разыскивать…

– Привет, – поздоровался с ним Митрофан. –Как дела?

– На букву «х», не подумай, что хорошо…

– Что так?

– Теща к нам жить переезжает. Говорит, что плохо себячувствует и боится умереть в одиночестве…

– Она тяжело больна?

– Да. Воспалением хитрости! – Леха в сердцахмахнул рукой. – Ладно, не будем о грустном! – Он протянул руку ксвоей куртке. – Давай сюда… – Взял, повесил ее на вешалку. – Нучто скажешь хорошего?

– А ты?

– Так нечестно, я первый спросил.

– Результаты экспертизы готовы.

– Я это уже понял по твоей важной физии…

– Отгадай имя.

– Ставлю на кореянку.

– Мимо.

– Но горячо или холодно?

– Под «горячо» ты кого подразумеваешь?

– Негритянку.

– Тогда холодно. Но вообще-то тепло.

– Это как?

– Вот если бы ты назвал брата-азиата…

– Это он?

– Тогда было бы горячо.

– Не понял.

– Записку написал мужчина. А если конкретно, тоохранник «Экзотика» Александр Сергеев.

– Во блин! – выдохнул Леха, вытаращивглаза. – Так он что… с ней того?

– Не обязательно. Но что они общались довольно тесно,это очевидно…

– Вот так Саня, вот так сукин сын! – Смирновщелкнул пальцами. – И алиби у него нет.

– Есть, Леша. Хлипкое, но есть… Охранник кафе«Бонапарт» уверяет, что Сергеев выходил ночью из ворот «Экзотика», но гораздопозже контрольного времени… Где-то в районе пяти часов… К тому времени Афродитауже была мертва.

– А что ты скажешь на это? – Леха красивым жестомвыложил на стол письмо-факс, судя по гладкости, полученный совсемнедавно. – Это ответ на мой запрос из Владимирской колонии.

– Что там?

– Красавчик-то наш экзотический из тюряги освободилсяполгода назад… Я как его отпечатки в картотеке нашел, сразу запросик отправил…И вот, посмотри…

Митрофан пробежал глазами факс. С удивлением узнал, чтоАлександр Сергеев отсидел пять лет за предумышленное убийство своей жены –застрелил ее из ревности. Потом труп закопал в саду их общего дома.

– Никогда бы не подумал, что этот херувим способен напредумышленное убийство, – протянул Голушко. – Такой невинный с виду…

– Да хрен с ней, с его невинностью. Ты дальшечитай, – он ткнул пальцем в следующий абзац. – Сидел вместе сМоцартом. Поддерживал с ним дружеские отношения.

– Не нравится мне эта формулировка… Что значит«дружеские»?

– Я тебе скажу, что значит! – Леха сделалнесколько движений бедрами, что по его разумению должно было символизироватьполовой акт. – Это значит, Санечка был любимой женой Моцарта!

– Ты сам это придумал?

– Сам.

– Поздравляю – у тебя богатая фантазия…

– А ты подумай, какая дружба может связывать молодогоревнивца-убивца с пожилым вором в законе?

– Я уже подумал, и, похоже, знаю ответ, – Митрофануселся за стол, достал из кобуры пистолет, положил на него свои большие красныеладони, похлопал по нему пальцами. – Моцарт поручил парню убить Афродиту…