– Да, – выдохнул он и испугался собственного ответа. Поспешил добавить: – Наверное. Но мне сначала домой надо. Баптисты уголь на зиму привезут!

Она не ответила.

– Анжелику поцелуй! – попросил Сергеич после паузы. – Мне пора… Я позвоню! До свидания.

– До свидания, – попрощалась Виталина.

Дорога на Мелитополь бежала ровной лентой среди полей. Солнце то и дело било в глаза. Глаза уже устали от ветра, дувшего в лицо. Хотелось закрыть их и ехать с закрытыми, чтобы отдохнули они и от солнца, и от ветра. Щурился Сергеич. Щурился и зевал, ощущая, как почти бессонная ночь, раннее утро, нервные ожидания на российском контроле, да и вообще беспокойное метание в Новоалексеевке между автобусами и вокзалом – все это обвалилось теперь на пчеловода, как тонны угля в штольне, придавило его. Ему бы из-под этой тяжести выбраться, поспать! И руки устали руль крутить, пальцы немеют.

Вздрогнул Сергеич, бросил взгляд назад, чтобы проверить – не мешает ли он кому своей неспешной ездой. Взгляд случайно упал на пакет, что на заднем сиденье лежал.

«Боже мой, – испугался Сергеич. – Она же голодная поехала!»

Сбавил скорость, остановил машину. Выбрался, пошатываясь, наружу. Проверил крепление прицепа с ульями. Заметил, что доска у основания поврежденного улья опять отошла. Хотел придавить ее ладонью, но увидел, что в щель пчела вылезла. Наклонился, «задул» пчелку обратно и прижал-поправил доску. А она на его глазах снова отошла.

Солнце жарило, словно и не думало о грядущей осени. Захотелось в тень. Захотелось есть. Вернулся Сергеич за руль с твердым желанием найти спокойное место и отдохнуть.

Минут через двадцать поплыли мимо машины поля подсолнечника. Увидел пчеловод съезд с асфальта, аккуратно скатился на грунтовку. Ехал медленно, подсолнечники своими опущенными «лицами» прямо в салон заглядывали. Запахло горелыми семечками.

Улыбнулся Сергеич устало. Захотелось ему так, по подсолнечнику, до самого дома ехать. А впереди грунтовый перекресток появился. Тут и развернуться можно. Остановил он машину. Достал подстилку, поверх вдавленной в сухую землю почерневшей ботвы постелил. Взял с сиденья пакет с едой. Там и бутыль с айраном оказалась. Съел все, что было, все, что Айсылу на двоих дала. И айран весь выпил. А потом улегся на спину. Заснул. Заснул и почти сразу жужжание пчелиное услышал. Громкое, а не такое тонкое и нежное, что от пчелы летящей доносится. И во сне исходило это жужжание из «третьего» улья, почему-то стоящего теперь отдельно на поле. От того самого улья, который эфэсбэшники забирали, а потом вернули. Захотел во сне Сергеич к улью подойти, понять, почему они там так громко жужжат. И как только шаг к улью сделал, крышка в пчелином домике поднялась и выбралась из него огромная серая пчела человеческого роста. Выбралась, осмотрелась, его не замечая, и пошла, осторожно ступая двумя короткими ножками, в сторону подсолнечников, только не этих, что сейчас вокруг его спящего росли, а буйных, молодых, задравших лица свои круглые к солнцу. Провожал ее Сергеич взглядом, пока она в подсолнечниках не скрылась. И подумал, что не заметил он, какие у нее крылья. Не из-за них ли такое жужжание?

А жужжание продолжалось, и из «третьего» улья вылезла еще одна пчела, а потом еще одна, и еще. И все они следом за первой в подсолнечниках скрылись, пригибаясь, как военные разведчики, идущие на задание. А в какой-то момент понял Сергеич, что серые они потому, что надет на них камуфляжный комбинезон, а может, и не комбинезон, а что-то вроде плащ-палатки, но точно что-то военное. И выбираются они из улья как из подземного хода. И идут все в одну сторону. В сторону его дома, в сторону Малой Староградовки.

Перепугался Сергеич во сне. Холодной испариной лоб покрылся.

«Что же это? – подумал. – Завербовали, значит, их! Запугали и завербовали. И теперь это не мои пчелы, и служат они не мне, и не за медом они туда пошли…»

А в это время еще одна огромная пчела из этого улья вылезла, закрыла осторожно его крышку за собой, оглянулась по сторонам и задержала свой многозрачковый, страшный взгляд на Сергеиче. Задержала и замерла, словно решая: к нему идти или вслед за остальными.

В конце концов и она исчезла в подсолнечниках, оставив позади ошарашенного пчеловода, во сне от страха дрожащего.

Проснулся Сергеич мокрым. Футболка к телу прилипла, волосы к вискам.

Долго приходил в себя, думать пытался.

В конце концов попустило. Поднялся он на ноги. Оглянулся на «третий» улей, он как раз последним на прицепе стоял. А поврежденный сразу за ним, стенка в стенку, посередке.

Беспокойство об улье с «зарубой» отвлекло от сна. Полез Сергеич в багажник, вытащил сумку с инструментами. Молотка в ней не оказалось, но зато достал он оттуда тяжелый ключ для свечей зажигания и плоскогубцы.

Вытянул плоскогубцами гвоздь. Приставил его в другом месте к краю планки. Ударил ключом и промазал. Соскочила железная трубка ключа, по дереву гулко ударила.

– Извините, – прошептал Сергеич пчелам. – Я быстро!

Еще раз ударил, и гвоздь зашел. Потом еще раз, стараясь бить не сильно, чтобы пчел не перепугать. И тут услышал он странный звук, как раз за дощечкой, за стенкой улья. Словно что-то тяжелое по дереву покатилось.

Опустил ключ на край прицепа. Задумался. Решил в улей заглянуть. Забрался на прицеп, снял крепежный ремень. Поднял крышку. Пчел, поверх рамок ползающих, пальцами в сторонку оттолкнул. Осторожно ближнюю к летку рамку вытащил. И тут солнечный луч в освобожденное от нее узкое пространство нырнул и упал на что-то круглое и зеленое. Вытащил Сергеич и соседнюю рамку. И увидел гранату, зеленую гранату, ту самую, с которой к нему прошлой зимой в гости Петро приходил. По гранате пчелы ползали.

Протянул он руку, вытащил гранату из улья, пчелок с нее сдул. Удивился, какой теплой она оказалась!

– Вот ты где была! – прошептал испуганно.

Опустил гранату в карман брюк и сразу ощутил ее тяжесть и неприятную выпуклость. Поставил рамки на место, опустил крышку, затянул крепежный ремень. Спрыгнул с прицепа и сразу рукой за гранату, а ее тепло и через брючную ткань греет!

В машине вытащил ее из кармана. Опустил на сиденье рядом. О солдате подумал. Что с ним? Погиб? Ранен?

Достал мобильник из бардачка. Позвонил Петру. В ухе длинные гудки зазвучали. Послушал их пару минут и сунул телефон обратно.

Вечер нагнал Сергеича за Мелитополем. Навстречу проползла короткая колонна военной техники – два БТРа и танк на прицепе, за ними два «Урала» и зеленый «уазик». Ехали с войны, это Сергеич заметил по лицам водителей. Сам он ехал не на войну, а домой. И не его в том была вина, что дом его сейчас на войне стоял. Его дом стоял на войне, но в войне не участвовал. С его двора, из окон, из-за его забора не стреляли по врагам, а значит, врагов у его дома быть не могло. Наверное, поэтому он еще и стоял, не тронутый осколками от мин и снарядов, несколько раз за последние три года на Малую Староградовку упавших.