– Ася! Василий! – вскричала та вновь, отчаянно заводя очень черные, странно блестящие глаза и кривя рот с размазанной ярко-красной помадой.

«Как ее только милиция не остановила, когда она по улицам шла? – испуганно подумала Ольга. – Сумасшедшая, что ли? В таком-то виде…»

Наконец незнакомка заметила ее и Женю, но лишь мельком и крикнула:

– Где Васильевы? Где они?

– Никого из хозяев дома нету, – ответила Ольга. – Может быть, в дом войдете, подождете их?

Вместо ответа женщина всплеснула руками и вдруг тяжело грянулась наземь. Головой она угодила в клумбу с заботливо высаженными Асей бархатцами, а ногами лежала на дорожке.

Ольга усадила Женю на одеяло – та захныкала было недовольно, однако тут же успокоилась, зачарованно уставившись на кузнечика, который очень вовремя выскочил из травы и приземлился на одеяло прямо перед девочкой.

– Не трогай его! – торопливо предупредила Ольга и кинулась к бочке с дождевой водой. Набрала воды в консервную банку и принялась осторожно брызгать в бледное лицо.

Вообще эта женщина могла бы считаться красавицей, кабы не была толста до необъятности и не имела в лице выражения некоей неукротимой свирепости, которая не исчезла, даже несмотря на обморок.

Вода не помогла; тогда Ольга вдруг вспомнила, как приводили в сознание одну пассажирку в Москве, которая не выдержала трамвайной давки и упала в обморок. Было так тесно, что она даже не упала, а просто навалилась на соседей, которым и попятиться-то было некуда. Начали было кричать: «Воды, воды!» – однако где ж ее взять в трамвае-то? Тогда какой-то старичок в больших очках, стоявший рядом с этой женщиной, своими необычайно сильными, сухими пальцами начал быстро растирать ей руки, а потом вдруг стиснул мочки ушей и принялся теребить их. Через несколько мгновений женщина открыла глаза, обрела сознание и даже начала возмущаться, что ушам больно!

Очень кстати вспомнив этот диковинный способ, Ольга собралась было растирать мочки ушей незнакомки, лежащей перед ней на дорожке, однако только сейчас заметила в них увесистые золотые серьги с рубинами. Тронешь эти серьги, женщина очнется и еще решит, что ее грабят! Тогда Ольга начала с силой тереть ее ладони, разминать пальцы – и о чудо: женщина открыла большие черные глаза. Сначала они были мутными, потом прояснились, а потом налились слезами, и она жалобно спросила:

– Где Ася и Василий?

Ответить Ольга не успела – брякнула калитка, и раздался изумленный голос Василия Васильевича:

– Альбина? Что с вами? Что случилось?!

– Боже мой, Алечка, – вторила ему Ася, всплескивая руками, – Алечка, миленькая…

Женщина приподнялась на локтях и с трудом выдавила:

– Анатолий арестован. Сегодня…

И разрыдалась.

– Почему, за что?! – простонала Ася, бледнея так, что Ольга испугалась, не пришлось бы и ее в чувство приводить!

Она поднялась с колен и на всякий случай подошла поближе к Асе. Та машинально оперлась на ее руку.

– Так… – пробормотал Василий Васильевич угрюмо. – Арестован! Доболтался!

И только сейчас до Ольги дошло, что перед ней та самая Альбина Сергеевна, которую частенько упоминал Андреянов. И что Анатолий, который арестован, – это он и есть!

Арестован Андреянов…

Почему?!

Да ей ли не знать!

Каждое слово, неосторожно брошенное им в доме Фаины Ивановны Чиляевой, вся его досужая, хвастливая болтовня о растратах, приписках, подлогах, взятках была изложена ею той роковой ночью в письме. При этом Ольга старалась не коснуться ни одной из его бесед с Василием Васильевичем. У Андреянова ни в коем случае не должно было возникнуть даже тени подозрения насчет того, кто написал на него донос!

И вот результат этого…

Ольгу пробрал озноб. Она беспомощно оглянулась – и взгляд ее упал на Женю. Та лежала на животе, а перед ней сидел кузнечик – наверное, тот же самый, который недавно запрыгнул на ее одеяло и которого Ольга запретила трогать. Женя и не трогала – просто-напросто сосредоточенно таращилась на него. А кузнечик прыгал перед ней. Прыгал и прыгал, приземляясь точно на то же место…

– Ой, господи! – изумленно воскликнула Ольга.

Женя повернула голову и посмотрел на нее. Кузнечик замер на одеяле, а потом огромным прыжком сиганул в траву.

Женя повернула голову, обнаружила побег, недовольно надула губы, но тут же засмеялась.

Ольга растерянно провела рукой по глазам…

– Уму непостижимо, – донесся до нее в это мгновение рыдающий голос Альбины Сергеевны, – кто мог донести? Все были куплены, все подмазаны, всем было выгодно, чтобы Толик оставался на своем месте! И вот… Сегодня на всех складах Гутапсбыта были повальные обыски. А сейчас, наверное, поехали к нам домой. Я убежала, когда они пошли в бухгалтерию. Через окно вылезла со второго этажа! Васенька, Василий Васильевич, спасите меня! Ася, спаси меня, спрячь! Мы же родня!

Голос ее сорвался на крик.

– Алечка, – всхлипнула Ася, заливаясь слезами, – но ты же ни в чем не виновата!

Ольга поджала губы. Не виновата?.. Как бы не так! Она вспомнила возбужденный, полупьяный шепот Андреянова, когда они лежали вместе в постели, о том, что он выгодно женат на главной бухгалтерше своего Гутапсбыта, человеке полезном и верном, посвященным во все его тайны и нерушимо хранящем их… Однако сущим бревном в постели.

– Тяжело без любви жену канителить, – с тяжелым вздохом говорил тогда Андреянов, – и не встанет у тебя, когда ей надо, и сладости никакой. Оттого я и таскался по «курочкам» теткиным, но теперь, когда встретил тебя, все пойдет иначе…

Ольге не хотелось вспоминать, что было потом. Кто знает, может быть, если бы не то отвращение, которым наполнил ее тело и душу Андреянов, она могла бы пожалеть и его, и его жену…

– Смотрите! – перебил ее мысли истерический вопль Альбины Сергеевны, и Ольга вскинула голову.

Какие-то высокие тени маячили за калиткой… Солнце било в спину входящим, и Ольга различала только три сплошь черные фигуры, как-то медленно, слишком медленно вплывающие в сад.

Впрочем, ей так показалось только в первое мгновение. Люди в форме вошли быстро, потребовали предъявить документы.

У Василия Васильевича паспорт лежал во внутреннем кармане пиджака, у Аси – в портфеле, Ольге пришлось опрометью сбегать на второй этаж и выдернуть паспорт из чемоданчика, каждое мгновение боясь услышать Женин плач, однако девочка молчала, и, когда Ольга снова вылетела во двор, она спокойно спала.

Впрочем, на ее паспорт почти не обратили внимания. Двое высоких мужчин поддерживали под руки бессильно обвисшую Альбину Сергеевну; Ася хотела броситься к ней, но третий остановил ее, небрежно выставив ладонь, и сказал:

– Не вмешивайтесь, гражданочка.