– Обманывал он вас.

– Теперь-то я знаю, что обманывал. Но тогда я была ослепленной любовью безмозглой дурой. Смотрела на него с замиранием.

– А когда вы конкретно поняли, что он вас обманывает?

– У меня были к нему приступы подозрений. Появлялись они внезапно, но я их отгоняла. Сестра мне постоянно твердила, дескать, твой Петров на ловеласа похож. Говорила, что он живет за мой счет. Я не верила, хотя понимала, что она права. Он в дом ни копейки не приносил. Говорил, что откладывает деньги на нашу свадьбу. Незадолго до своего отъезда отдал мне пакет. Сказал, что там деньги: десять тысяч долларов. Сделал предложение руки и сердца. А потом умотал…

– И где же эти деньги?

– Да не было там никаких денег. Пакет был набит резаными газетами. Это я по приезде из Москвы увидела.

– Вы в Москве были?

– Да. У меня болел отец. Онкология. Районные врачи порекомендовали ехать в Москву, ложиться в клинику. Об этом я и попросила Петрова. Он обещал помочь. Через пару дней он сказал, что договорился с вашим генералом. Тот якобы позвонил кому-то, и нашлась клиника, где моего отца принимали.

– Это действительно так? Клиника нашлась?

– Да бросьте вы. Обманул он. Бессовестно обманул. Он просто узнал, что мы могли собрать десять тысяч долларов, и решил их присвоить.

– Присвоил?

– Присвоил. Неделю назад я пришла с работы чуть раньше обычного. Захожу домой, а там все перевернуто. Мой Петров сам на себя не похож. Я его впервые такого видела. Мне показалось, что он со страху умирал.

– А зачем он все дома перевернул?

– Тогда я не знала. Сначала подумала, что он свои деньги искал, тот пакет, который он мне передал. Но когда я его достала, то он даже бровью не повел. Не нужен он был ему по известным причинам.

– Бумага?

– Да. Бумага ему была не нужна. Только вчера я поняла, что он искал.

– И что же?

– Мои драгоценности. Колечки, цепочки, сережки. Он все нашел. Без золота меня оставил, – Ирина опять заплакала, тонко и жалобно подвывая. – Так мне, дуре, и надо.

Калинин невозмутимо выжидал. Постепенно Ирина успокоилась, достала платок, осторожно, чтобы не размазать тушь, промокнула глаза.

– В милицию вы, конечно, не заявили.

– Я к вам пришла. К вам у меня больше доверия.

– Правильно, что пришли к нам. Рассказывайте дальше.

– В тот день он уехал. Собрал все вещи и уехал. Через пару дней позвонил. Сказал, приезжай с отцом, вези деньги. Клиника вас ждет. Мы и поехали. Он нас встретил. Отвез на машине к больнице. Познакомил с врачом.

– С врачом?

– Да какой это врач. Я сразу заметила, что руки у него все в наколках. Дружок-уголовник, не иначе.

– Вы деньги сразу отдали?

– Сразу. Мне Петров сказал – отдавай деньги, и отца будут оформлять. Я отдала и стала ждать. До вечера прождала, а потом кинулась искать. Этого врача и моего Петрова след простыл. Их никто не знал и не видел. Я тогда все поняла. И отец понял. Он умер вчера. Завтра похороны.

– Соболезную.

– Спасибо. Но это еще не все. Только я приехала, а меня уже ждут. Оказывается, Петров уйму людей вокруг пальца обвел. И друзей, и знакомых, и совсем посторонних людей обманул. И представляете, Андрей Юрьевич, все они претензии ко мне предъявляют. Кому-то он деньги должен, у кого-то технику дорогостоящую позаимствовал. Хоть квартиру продавай и с его долгами рассчитывайся или в петлю лезь. Я уж про себя не говорю, – она закрыла лицо руками и заплакала. – Сволочь, сволочь, сволочь, ненавижу…

Калинин протянул ей стакан с водой. Губы его сжались в плотную линию, в глазах вспыхнул недобрый огонек.

– Выпейте. Ничего мы его найдем и накажем.

– Правда? – она взяла стакан и с надеждой посмотрела на подполковника.

– От нас еще никто не уходил. Но, а вам это урок.

– Жестоко.

– Жизнь такая, Ирина Леонидовна.

– Суровая жизнь.

– Какая есть. Вы мне вот что лучше скажите. У него сотовый телефон остался?

– Не знаю, но как он исчез из больницы, я ему набирала, но телефон не отвечал. Вернее, голос говорил, что абонент не доступен.

– Симку он, скорее всего, выбросил. Будем надеяться, что аппарат оставил. По нему и найдем вашего Петрова. Хотя открою вам секрет, что никакой он не Петров. Фамилия у него Левин, а зовут Андрей Александрович. Он ранее судим за мошенничество.

– Значит, права была моя сестра?

– Значит, права, – утвердительно кивнул Калинин.

– А я дура, безмозглая дура, надеялась, что жизнь наладится, – снова запричитала Ирина.

– Ирина Леонидовна, перестаньте. Давайте лучше подумайте над заявлением.

– Над заявлением?

– Ну да. Чтобы мы начали легально работать, нужно ваше заявление. Ирина встрепенулась, протерла лицо платком.

– Хорошо. Я вам напишу все.

– Давайте сделаем немного по-другому. Вы придете домой и все детально напишете. Я за это время переговорю с нашим следователем, и он у вас заявление и примет.

– Хорошо. Тогда я пойду, – Ирина встала со стула. Вслед за ней поднялся и Калинин.

– Идите. Я с вами завтра свяжусь. Успеете до завтра?

– Завтра похороны.

– Тогда спешить мы не будем. Как будете готовы, позвоните мне, договоримся о встрече. А мы пока посмотрим, где он сейчас обитает.

Н-ск, следственная тюрьма, 19 января 2003 года, 16 часов 18 минут

– Меня никогда не тянуло к замужним женщинам. На это были свои причины. Во-первых, зачем с риском для жизни посягать на чью-то собственность, если можно спокойно, по щелчку пальца заиметь подругу хоть на ночь, хоть на куда более длительный срок. Ведь если внимательно осмотреться по сторонам, то можно понять, что этого добра вокруг нас видимо-невидимо. А во-вторых, мне не хотелось почувствовать себя отвергнутым. Шанс получить от ворот поворот от замужней женщины многократно возрастал. Можете смеяться и не верить мне, но на этом поприще я не знал поражений. Есть, конечно, и другие причины, но они столь малозначительны, что на них не хочется останавливаться. Подымете на смех.

Меня не тянуло к замужним женщинам, чего не скажешь о них. Для отдельных особей приключение со мной было что-то вроде полета на Луну. Обделенные вниманием своих мужей, они реагировали на любое, пусть даже самое затасканное ласковое слово, отдаваясь без остатка, словно последний раз. Некоторые это делали, чтобы испробовать новые позы, на которые даже под угрозой смертной казни не соглашались их вечно занятые мужья; а были и те, кто просил включить свет, чтобы рассмотреть настоящий, живой мужской член. У них аппетит приходил во время еды. Но все же в большинстве своем замужние барышни клевали на меня из-за отсутствия у них дома любящего их человека, а также тепла и внимания.